Буддизм
Мне видится, как Тропы Песен простираются через века и континенты; и, где бы ни ступала нога человека, он оставлял за собой песенный след (отголоски тех песен мы иногда улавливаем)…
Я научился жить с естественной мыслью о смерти, составляющей часть обычной жизни. Я не жду ее, но знаю, что она придет. Она не пугает меня – это будет конец, который готовит новое начало. В тот раз мне просто показалось, что она пришла слишком рано.
Я НЕ ЗНАЮ, КАКОВЫ ОНИ, ОБЪЯТИЯ СМЕРТИ, И НЕ СТРЕМЛЮСЬ УЗНАТЬ. ТОГДА У НЕЕ НЕ БЫЛО ЛИЦА. У НЕЕ НЕ БЫЛО КОСЫ. ТОЛЬКО ВОДА. МНОГО ВОДЫ. ОЧЕНЬ ХОЛОДНОЙ. ЛЕДЯНОЙ.
Есть приятные объятия, а есть те, которых ты хотел бы избежать. Объятия той воды казались мне последним, что я почувствую в жизни. Это случилось не так давно. Я никому об этом не говорил.
Наверное, эту историю лучше расскажет Ферруччо. Он был в лодке, когда я тонул. Мы с ним охотились, и он мог стать свидетелем моей последней схватки за жизнь. Схватки, которую я должен был проиграть, если рассуждать рационально. Потому что когда такой человек, как я, который не умеет плавать даже во сне, падает в такую глубокую воду, что даже не может представить себе ее глубину, логичнее всего предположить, что он пойдет на дно. До самого дна. До конца. А в тот раз вышло иначе. И я последний человек, который может объяснить эту странность.
Было раннее утро на северо-востоке Италии. Вокруг меня – погруженный в туман Венето, бора[7] не дает даже вдохнуть. Январь, холод пробирает до костей и остается в них. Представляя берег, лежавший в трехстах метрах от нас, я вновь и вновь думал о только что написанных заметках, о природе вокруг, о темноте, новой спутнице моей души. Я был встревожен.
Ничего такого особенного в тот раз не было. Обычная охота, как всегда. То самое ощущение человека, который в ладу с самим собой, которому нравится жить здесь, в окружении болот, всегда одинаковых и всегда разных, я так хорошо был с этим ощущением знаком. Но я не был знаком – а может быть, просто слишком задумался, у меня есть такой недостаток – с тем, какую сильную волну может создать ветер. Волна подняла борт лодки, и это была атака, которой я не ожидал. Я слишком поздно ощутил этот удар и просто пассивно смотрел со стороны, как взлетаю в воздух. Неуклюжий полет, на который с тревогой смотрел мой друг, понимая, что дальнейшее неизбежно.
Ледяная вода попала мне в сапоги, и они отяжелели, как свинец. Я начал опускаться на дно, можно было не сопротивляться. Я вообще не видел никакого проблеска надежды.
Говорят, что перед смертью перед глазами пролетает вся жизнь, как фильм. Я не видел никакого фильма. Только две ярчайших картинки. Первая – стоп-кадр, в центре которого были мои предметы культа. Моя жизнь, мой Гохондзон. Вторая – мой сын, малыш Маттиа, улыбающийся мне. Нет, подумал я, еще нет. Слишком рано. Я не могу оставить его, оставить