– Нас послали охранять этих людей, а не оставлять на верную смерть, – возразил Ук-Мак.
– Подумайте, господин Ук-Мак, положение изменилось, – Ван-Ваэн понизил голос. – Врагов больше и нам их не одолеть. Стоит ли умирать за мужичьё, коли есть возможность спастись? Тем паче, что погибни мы, или нет – кочевники всё одно их прикончат. Ваше благородство и верность долгу некому будет оценить.
Дерел не стал объяснять, что за свои деяния отвечает лишь пред собой. Вместо этого, обернувшись к дозорному, поинтересовался:
– Кочевники быстро нас нагоняют?
Ратник наморщил лоб:
– Да вроде, не поспешают, господин Ук-Мак. Едут себе помаленьку…
– Странная засада, – пробормотал рыцарь, потирая подбородок.
– Раз уж вы так печётесь об этих селянах, – вновь обратился к нему Ван-Ваэн, – можно отправить их в лес.
– Кочевники с радостью поохотятся на них и перебьют всех, кто не сумеет схорониться, – продолжая о чём-то размышлять, ответил Ук-Мак. – Впрочем, шанс есть, ежели варвары не узнают, что кто-то ушёл в чащу.
Он подъехал к телеге, на которой сидел десятник. Склонившись в седле, заговорил тихо, чтобы раньше времени не будоражить переселенцев:
– Каркси, впереди и позади нас кочевники. Мы отвлечём их, а вы с селянами тем временем спрячетесь в лесу. С тобой пойдут двое пеших ратников, конные – с нами.
Десятник кинул взгляд назад, словно ожидая увидеть преследователей.
– Понял, господин Ук-Мак. Нам ждать вас?
– Нет. Уходите как можно дальше. Сделайте крюк и возвращайтесь к деревне, что проехали после города.
– А вы, господин Ук-Мак?
– Коли позволит Ильэлл, пробьёмся в Радовник.
– Помогай вам боги.
– Тебе тоже, Каркси.
Ван-Ваэн, прибыв из срединных провинций королевства, считал ратников приграничья наглым и расхлябанным мужичьём. По его мнению, здешние рыцари слишком много дозволяли солдатне, отчего безродные только портились. Но даже он признавал, что порубежники отважны, хитры и, коли нужно, расторопны. Вот и теперь, получив указания Ук-Мака, ратники на ходу высадили испуганных переселенцев, а сами заняли места возниц.
Дерел, державшийся в арьергарде в ожидании возможного нападения, удостоверился, что все беглецы скрылись в зарослях. Подав знак Ван-Ваэну, находившемуся во главе вереницы, соскочил в последнюю телегу. Привязав поводья боевого коня, взялся за вожжи, понукая серую лошадку:
– Живей! Живей!
Впереди Лион Ван-Ваэн, не пожелавший садиться в телегу, опустил копьё и слегка кольнул своего жеребца шпорами. Катившиеся следом за ним повозки потихоньку набирали скорость. Когда впереди показались кочевники, Ван-Ваэн свирепо закричал:
– Честь и доблесть! Эмайн!
– Эмайн! – вразноголосицу подхватили ратники.
Услыхав боевой клич, кочевники засуетились, прыснули врассыпную. Одни, с хрустом и шелестом ломая придорожные кусты, попытались скрыться в лесу. Другие вынули мечи с маленькими овальными