Оделся в непромокаемый костюм. Нацепил каску, привычно проверил шахтерский фонарь, сложил еще кое-какое оборудование в вещмешок, съел пирожок и пошел по знакомым галереям. До колодца, по которому я собирался спускаться на первый ярус, сейчас заваленный и не имевший прямых проходов, идти было прилично, а последний отрезок пришлось преодолеть и вообще ползком, привязав к ноге вещмешок, так как галерейка была узкой, и я там еле-еле пролезал.
Нашел я ее уже без Агея Ниловича, с месяц назад. Мы весь последний год пытались каким-нибудь образом пробиться к внутренним залам первого и второго уровней, в которых, по мнению Агея Ниловича, нас ждала разгадка тайн этой пещеры. Он вообще все время говорил о какой высшей цивилизации и множестве доказательств, что все исторические теории ошибочны. Но мне было интересно другое – ощущение первооткрывателя, а вовсе не какие там изначальные теории цивилизаций.
«А вот найти клад было бы очень неплохо, – думал я. И каждый раз, входя в новую аллею или террасу, мечтал: – Вот сейчас!»
До колодца добраться удалось, но на этом везение кончилось. Колодец был разрушен. Я привалился к стене, тяжело дыша. Зажег медную керосиновую лампу – счастливый талисман Агея Ниловича, как он ее называл, и просил при этом меня без нее ни при каких условиях в пещеру не ходить.
Нужно было понять тягу воздуха. Для этого использовалось хитрое приспособление на лампе, которое показывало проекцию отклоняющегося огня при открытии двух окошек на особой стенке. Тяга была, и сильная. Вслед этой тяге я и пополз. Раньше этой галереи здесь не было – я готов был спорить на что угодно. Видимо, землетрясение передвинуло громадный пласт и оголило новый проход. Сначала ход был узкий, и в двух местах мне пришлось расширять его кованым ледорубом, который был очень дорог Агею Ниловичу и достался мне по наследству.
Через час тяжелого продвижения я вывалился в большой зал, метров тридцать в длину и примерно столько же в ширину. Попытался сориентироваться, на каком ярусе нахожусь. По всем признакам это был третий-четвертый, а значит, нужно было идти вниз. Пути было всего два. Или вниз и назад, или вперед и вверх. В таких случаях Агей Нилович говорил: «Сядь и слушай Вселенную в себе, она обязательно подскажет».
Я посмотрел на часы, его же подарок. С тех пор как я начал движение по пещере, прошло пять часов с небольшим. Достал блокнот и карандаш. Нужно было записать все действия вплоть до каждого изменения наклона грунта и градусов поворота по компасу. Это я давно приучился делать и делал крайне внимательно после нескольких уроков, когда приходилось долго блуждать под пытливым взглядом Агея Ниловича, сопровождаемым его саркастичными комментариями: «Ну что же вы, батенька, такой безалаберный, придется целых два километра обратно ползти». Дописал, наскоро перекусил пирогами и решил начать с обследования зала, в котором находился.
Первое, что увидел на стенке, был большой иероглиф с двумя стрелками. Одна указывала на хорошо видный проход, а вторая вверх.
– Вот,