Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношениях Сталина и Троцкого – это не мелочь, или это такая мелочь, которая может иметь решающее значение…
Это письмо уже больного Ленина носило скорее рекомендательное значение и не больше, поэтому оно не было опубликовано при его жизни. Пожалуй, никакие другие работы Ленина в период советской истории не подвергались таким искажениям и такой фальсификации, создав вокруг себя ореол мифов и легенд, как вышеупомянутое письмо.
И, что же получается?
Лошадок, которых можно было бы впрячь в телегу, нагруженную проблемами Российского государства, было достаточно, но есть сомнения, что они бы ее потянули. Троцкий – славянофоб и сторонник трудовых армий от села до города, от полей и до заводов, породил бы новый революционный взрыв. Сталин правил тоже «со щепками» при рубке леса, но все же он прорубил в относительно короткое время просеку к магистральной дороге в сторону коллективизации и индустриализации страны, тем самым спасая ее от гибели.
Мы выстояли в войне благодаря созидательному спруту в области сельского хозяйства и промышленности, заложив в 30-е годы фундамент нашей победы 1945 года над несомненно очень сильным противником мирового значения.
Сталин, как государственник новой формации, имея ввиду слабость послереволюционной России, перенесшей тяжелейшую для нее Первую мировую войну и Гражданскую бойню, инспирируемую странами Антанты, понимал, что бросать дрова в костер мирового революционного пожара крайне опасно.
Это мог сказать поэт Александр Блок в поэме «Двенадцать», написанной в 1918 году, что «мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем, мировой пожар в крови – Господи, благослови!»
Сталин поостерегся раздувать этот костер. Огонь мог взвихренным воздушным потоком перенестись на Страну Советов, еще зыбко стоящую на ногах. Поэтому вплоть до начала войны с гитлеровцами его не покидала мысль – дружить с Германией, а не подрывать ее революциями изнутри.
Обсуждая накануне войны 1941 – 1945 годов с авиаконструктором Яковлевым положение в Германии и состояние отечественного самолетостроения, Сталин произнес:
– Выходит, мы правильно поступили, что в 1939 году заключили договор о ненападении с фашистской Германией, давший нам полтора года передышки?
На слова вождя Яковлев ответил:
– Это было совершенно гениальное решение, товарищ Сталин. Выигрыш во времени был особенно дорог для нашей авиации. Он позволил