Поскольку в жизни таких критериев найти невозможно, следовательно, их надо придумывать.
В теории чтецкого искусства приводится огромное количество подобной рецептуры, в большинстве случаев не имеющей совершенно никаких обоснований. Просто утверждается – надо делать так, и все. Если просмотреть библиографию по теории этого искусства, то из нескольких сот имеющихся теоретических работ, процентов 90 представляют из себя изложение подобных рецептов. Из небольшого количества работ, имеющих логическое и теоретическое обоснование предлагаемых принципов, наиболее стройно развивается эта концепция Ю. Э. Озаровским «О так называемом «приподнятом тоне»,[9] профессором В. К. Сережниковьм[10] и Г. Артоболевским в ряде статей и устных выступлений.
Идея Озаровского состоит в том, что сущность реализма заключается не в следовании жизненной правде, а в правдивой передаче самого произведения. При этом каждое произведение требует своего особого тона, то есть речевой интонации.
Развивая эту идею Озаровского, проф. Сережников предлагает конкретную схему различных интонаций. При этом он вводит понятия «реалистической» и «идеалистической» интонации. Он утверждает, что каждое произведение требует при его исполнении определенного дозирования этих интонаций и предлагает точный чертеж, пользуясь которым чтец может определить, сколько в данном литературном жанре он должен дать «реалистических» и сколько «идеалистических» интонаций.
Мне думается, нет никакой необходимости тратить время на характеристику эстетической сущности данной схемы.
Концепции Озаровского, Сережникова, Артоболевского знаменательны тем, что они выдвигались и развивались ведущими практиками чтецкого искусства. Они являлись теоретическим обобщением их личного опыта и оказывали огромное влияние на процессы, происходящие в этом искусстве вообще. По самой своей сущности эти концепции являются теоретическим обоснованием современного искусства декламации и ряда других жанров, так называемого «чистого» или «академического» чтения. Вольно или невольно этим концепциям следуют многие современные чтецы.
Однако, вернемся к классификации Артоболевского. Очень тонко подметив действительную противоположность основных направлений современного искусства живого слова, Артоболевский не только не вскрыл диалектической сущности противоречия чтения и рассказа, но и попытался его сгладить, то есть примирить.