Хлопнула дверь, и Сибирцев вздрогнул, почуяв морозную струю воздуха, хлестнувшую по пяткам. Быстро одеваясь, он услышал сердитый окрик хозяина, и Буран вмиг смолк, полагая, что честно отработал свою кормежку. Потом загремели засовы, пронзительно завизжали петли отворяемой калитки и раздались быстрые, хрупающие шаги. Забухали сапоги в холодных сенях – это пришедший сбивал снег, много его нынче в Иркутске. Снова хлопнула дверь, впустив клубы ледяного пара, и вошли хозяин с Шумковым, закутанным до глаз в желтый башлык.
– Ждраштвуйте, Михаил Александрович, – с трудом проговорил Шумков, обеими руками оттягивая край башлыка, застекленевшего на морозе, – шичаш… – С трудом развязал узел, откинул концы башлыка на спину и тяжело сел на лавку.
– Здоров, – с легкой иронией отозвался Сибирцев. – Чего это ты, брат, расшумелся, а? Всю, понимаешь, улицу согнал с печи, всех соседей переполошил. Опять небось говорят, в милиции чепе, коли среди ночи своих собирают.
– Виноват, Михаил Александрович, бежал, – с готовностью подтвердил Шумков, но видно было, что нисколько он себя виноватым не считает, хотя бежал – это точно. – Товарищ Евстигнеев велел передать срочно явиться. Серьезная беда, Михаил Александрович.
– Что за беда? – отрывисто бросил Сибирцев и поднес лампу к самому лицу Шумкова. – Говори, можно, – он кивнул в сторону хозяина.
Шумков поморгал ресницами и шмыгнул носом.
– Творогова привезли, – сказал он наконец.
– Как привезли? В каком смысле привезли? – Сибирцев вонзил взгляд в Шумкова, и тот отвел глаза.
– В гробу привезли… Сотников…
– И Сотников? – воскликнул Сибирцев.
– Нет, Сотников привез, – поправился Шумков, снова шмыгнул носом и утерся рукавом худой своей шубейки.
«Совсем мальчишка, – глядя на него, тоскливо подумал Сибирцев и тяжело опустился на лавку. – Как же так? Что ж это ты, Творогов?..»
Замерла огромная, во всю стену, тень хозяина. Сибирцев смотрел на нее и тщетно старался поймать какой-то ускальзывающий вопрос, какую-то важную мысль.
– Нынче привезли, – снова заговорил Шумков. – Вот как вы ушли… Товарищ Евстигнеев велел дать вам маленько поспать, а теперь вот, значит, послал.
Сибирцев нагнулся, стал шарить под лавкой. Шевельнулся хозяин, достал из припечка сапоги с обернутыми вокруг голенищ портянками, подал Сибирцеву.
– На-ко, Лександрыч. Я их тут поставил. Теплые.
Сибирцев кивнул благодаря, начал закручивать портянки, натянул сапоги. Медленно прошел в свой закуток, надел куртку, сунул в карман кисет и спички, перекинул через плечо ремень маузера. Вернувшись, увидел запавшие скорбные глаза хозяина.
– Вишь, какая беда, дядя Семен…
Хозяин участливо покивал, спросил:
– Может, хоть пожуете чего? Надолго, поди?
– Да ведь кто знает…
– Тады погодь малость, –