Тут вдруг все это вспомнилось. Я стал тосковать по давно забытому, и ярко рисовались мне картины, пережитые в детстве. Деревня, протяжный звон, сосредоточенные лица, сокрушенные взоры, покаянные слова, долгие службы с частыми усердными поклонами. По всей вероятности, это настроение отражалось в моих глазах, потому что дамы, с которыми я проводил большую часть времени, обратили на это внимание. Они спросили меня, о чем я тоскую. Неужели Англия так плоха, что не в состоянии заглушить во мне тоску по родине?
А для моей тоски это был выход. Я рассказал им о нашем посте и о связанных с ним обычаях. Я нашел внимательных слушательниц, и эти излияния облегчали меня. Подробнейшим образом, каждый день возвращаясь к этому предмету, я описывал перед ними все великопостные службы и долгое стояние во время «страстей» и особенно красочно рисовал обычаи седьмой недели, связанные с плащаницей.
Я познакомил их с особой психологией народа, так ярко переживающего ежегодно все горестные перипетии жизни Христа. И когда я дошел до пасхальной ночи, на меня, должно быть, снизошло истинное вдохновение. Я помню, что в эту минуту я поднялся, и голос мой зазвучал проникновенно. Я говорил о том, что в эту ночь, в миг, когда на церковной колокольне раздается пасхальный благовест, печаль сходит с лиц, и в глазах загорается радость. В церквах зажигаются огни, много огней, люди приходят со свечами и тоже зажигают их. Весь город, каждое селение расцвечивается радостными огнями.
– Вся Россия, подумайте, эта колоссальная страна с полуторастамиллионным населением, ликует с таким чувством, как будто действительно присутствует при Воскресении Христа. Торжественный звон колоколов всю ночь и весь день непрестанно. Праздник у всех в глазах и в душе. Забываются старые обиды, и вчерашние враги в этот день становятся друзьями. Все чувствуют себя братьями, и на каждом шагу раздаются братские поцелуи.
– Неужели все целуются? – спросила мистрис Спайль, видимо, изумленная таким обычаем.
Я подтвердил и подробно описал, как это делается. В особенности в деревнях, где каждый подходит к каждому, и никто в этот день не может отказать своему ближнему в братском поцелуе. Достаточно только произнести: «Христос воскресе» – как к вам уже протягиваются братские уста.
– «Христос воскресе»? – спросила мисс Эмили. – А как это по-английски?
Я перевел.
– Как это интересно! Какой удивительный обычай, – воскликнули обе дамы разом. – И женщины целуются с мужчинами?
– Но я же вам говорю, что в этот день нет женщин и мужчин, а есть только братья и сестры.
– Удивительно! Какой оригинальный ваш народ! Какая глубина душевного чувства в этом обычае!
Дамы были в восторге и в этот день как-то особенно заботливо ухаживали за мною, в особенности мисс Эмили, которая утверждала, что, когда я рассказывал