Правда, когда сей пояс надевали на героя-полюбовника, трем крепким кутигурам каганской охраны пришлось изрядно потрудиться. Присутствующий при этом князь как мог успокаивал бушующего оружейника:
– Ты же знаешь, для меня общие интересы дороже отдельных. Обещаю, что после каждой твоей новой придумки тебе этот пояс на сутки будут снимать.
– А если я жениться хочу и, как ты, еще двух наложниц завести? – разорялся любимец юных поклонниц.
– Ну и заведешь, кто против, – терпеливо увещевал Дарник. – Научишься силы беречь – и все будет!
В городе это событие вызвало целый шквал веселья. Никто не мог смотреть на Ратая без смеха, женщины – те вообще норовили подойти и стащить с бедолаги штаны, чтобы самим посмотреть, что там и как. Удивительно, но этот смех нисколько не повредил главному оружейнику, а напротив, сделал его всеобщим любимцем. Особенно когда выполнение придумок и награждений чудо-мастера заработало на полную силу.
Вчера он поставил съемные повозочные щиты на колеса, чтобы их можно было толкать впереди пехотного строя, – получи ночь без пояса верности.
Сегодня сделал из жердей разборную смотровую полевую вышку, чтобы не надо было искать в пустыне отсутствующий лес, – еще одна ночь безудержных соитий.
Назавтра придумал складывающиеся на петлях ножки под большие пехотные щиты – снова рассчитывай на постельные радости.
Куриным Советом, или просто – Курятником, это сборище пяти куриц и одного петуха назвали уже после третьих посиделок, когда дарпольские и кутигурские воеводы с удивлением обнаружили, что появился еще один центр принятия важных решений. Князь только рассмеялся такому прозванию, советниц же оно страшно возмутило.
– Мы-то потерпим, а тебя, князь, разве это не оскорбляет? – заметила Эсфирь.
– В Романии за высмеивание простого эпарха простонародью отрезают языки, – сообщила стратигесса.
– Мне тоже не нравится, когда меня называют курицей, – пожаловалась Милида.
– Боюсь, что в дальних кочевьях такое отношение к своему кагану тоже мало кого обрадует, – сочла нужным предупредить Калчу.
– Я уже слышала, как меня за спиной называют курицей и причем так, чтобы я обязательно это услышала, – сердито высказала Евла.
Князя их обиды лишь позабавили.
– Разве не знаете, что чем выше человек поднимается, тем сильнее его за глаза стараются принизить? Поэтому предлагаю, чтобы Ратай сделал вам фалеры с изображением курицы и чтобы вы их с гордостью носили. Клянусь, через полгода слово «курица» будет у нас обозначать лишь самую знатную и влиятельную женщину. Кстати, можно сделать, чтобы эти фалеры все были разные, да еще самоцветами их усыпать.
До фалер дело, конечно, не дошло, но с прозвищем «куриц» женщинам пришлось смириться.
Начатое как чистое