Наконец, он подошел к окну, распахнул его настежь и, перевалившись через раму, подставил лицо холодному ночному ветру.
Месяц подмигивал с неба, то скрываясь за облаками, то выныривая из-за них. Птицы голосили свои песни, ветер шелестел листвой. Чувствуя, как приходит в норму, Бернард всмотрелся в темноту. Тревога не ушла, но дышать стало легче. В воздухе пахло приближающимся дождем. Накатило странное чувство, когда знаешь, что скоро небо обрушится на землю потоками, как вчера перед бурей.
Что-то надвигалось. Помимо дождя. Что-то крупное и плохое. И Бернард не мог отвязаться от мысли, что нечто подобное он уже испытывал перед тем, как умерла мать.
Он держал ловец снов и неосознанно прижимал его к себе.
Всю ночь дождь барабанил по крыше, выстукивая убаюкивающую мелодию, а редкие вспышки молний, сопровождающиеся почти бесшумным рычанием грома, озаряли комнату. На стены ложились тени ветвей, дрожащие и прыгающие под напором ветра.
В детстве Бернард ненавидел грозу. Каждый раз он вздрагивал от вспышек молний и, выглядывая из-под одеяла, посматривал на стены, боясь распознать в очертаниях теней силуэт монстра или тянущиеся к нему страшные, корявые руки.
Сейчас было иначе. Иллюзорные монстры больше не пугали, но необъяснимая тревога не отступала, и Бернард желал только уснуть поскорее, чтобы развеять ее власть над собой. Однако ни монотонное пение дождя, ни свежий воздух, поступавший в комнату через приоткрытое окно, не помогли ему погрузиться в глубокий сон. Пришлось довольствоваться обрывочным. Неугасающее чувство тревоги наутро вылилось в головную боль – не самое хорошее начало дня.
Бернард даже не пытался вспомнить, что ему снилось. Сновидения представляли собой мешанину из событий прошедшего дня, приправленную вязким соусом тягостной психоделики. Если бы имелась возможность отключить функцию снов как таковых, Бернард ей бы воспользовался. Погода успокоилась, и с улицы доносились только заливистые трели птиц. Спокойное утро, но неспокойно внутри.
Позавтракав и выпив чашку травяного чая от головной боли, Бернард подкрался к двери в комнату отца. Тот еще не показывался, обычно вставал чуть позже и уезжал на почту сортировать письма с посылками. От этой утренней тишины Бернарду каждый раз становилось не по себе, словно он оказывался в заброшенном, давно покинутом людьми месте. Он постоял несколько секунд у двери, прислушиваясь, но услышал только шум собственного дыхания и стук сердца.
– Пап, у тебя там все в порядке? – спросил он громко и постучал. Всякий раз, когда он так делал, внутренности сводило от страха. Вдруг на его вопрос отец не ответит? Рано или поздно это должно было произойти, но лучше поздно…
Когда за дверью послышался шорох и спустя пару секунд отец заговорил, Бернард выдохнул с облегчением.
– Да, все в порядке, – голос Грегора звучал бодро, однако отец никогда по утрам не