Сегодня стало ясно, как долго я себя обманывал, скрывая эту черную жажду под маской Веры.
Желание мстить переполняло меня, делало жестоким и бесстрашным. Так называемая Вера, контролируя мою всепоглощающую ярость, управляла разумом. Таким образом я превращался в смертельное оружие для всех, на кого устремлялось мое внимание.
И вот огонь мести погас, спалив дотла все содержимое, наполнявшее сердце долгие годы. Страх смерти проник в меня. Но ведь как раз ее я не боялся – наоборот, хотел, точно зная, что ожидает по ту сторону. Однако не боялся я «вчерашний». Сегодня мои знания оказались лишь просто золой от пожара.
Назад пути нет. В этом я не сомневался. От этого трясло. Все, во что твердо верил; все, что было моей основой, – рушилось. Я напоминал развалины, в которых проводил остаток этой ночи.
Сон, как назло, не шел. Мысли назойливо продолжали лезть в голову и добивать того человека, кем я был еще утром. Сколько так просидел, не помню, но за это время я несколько раз прожил всю свою жизнь.
«Как взгляд младенца смог такое сотворить со мной? Как?» – я поднял глаза, вопрошая у неба.
Вдруг одна из звезд стала расти и становиться ярче. Увеличившись в несколько раз, она замерла на мгновение, как будто спрашивая разрешения, чтобы упасть, а после молнией пала за горизонт.
Я опустился на колени и начал молиться. Это знак свыше. Всевышний не оставил меня.
5
Под утро пришел сон, и, выспавшись в тени уцелевшей части стены одного из строений, я уже не так терзался охватившими меня ночными сомнениями. Но это лишь временно. Облегчение скоро вновь сменится пыткой.
Я знал, что изменился… Бесповоротно. Вчерашние мысли выжгли нутро, лишив меня уверенности и силы, поэтому сейчас мне нужно безопасное место, чтобы получить возможность хоть как-то восстановиться.
Когда на небе россыпью заблестели звезды, я тронулся в путь и часто задирал голову, вглядываясь в небесную высь, ища знаки. Надеялся, что Повелитель Миров укажет мне новый путь.
До ближайшего поселения было два дня. Запасов воды и пищи хватало.
Длинная ночь, дальняя дорога, пустыня – все это вновь погрузило меня в несвойственные размышления.
В голове сами по себе возникали картины, шрамами лежащие на моей памяти. Ко многим из них я привык, но была одна, до сих пор вызывающая тупую боль. Как на старшем, забота о сестрах целиком лежала на мне. Я их очень любил. Даже не смерть родителей, а их смерть ножом в сердце сидела во мне все эти годы. Сейчас, думая об этом, понимал, что готов отдать все на свете, чтобы Аллах вернул мне их.
«Я был бы готов даже предать Братство», – пронеслось в голове.
От неожиданности я резко выпрямился в седле. Конь недовольно захрапел подо мной. Как такая мысль могла возникнуть? Постарался ее отбросить, но ничего не получилось – это было сильней меня. От злости я со всей силы ударил коня, тот резко бросился вперед и понесся не разбирая дороги. Холодный встречный