Потом ей принесли сына. Он спал, и она взяла его на руки и прижала к себе. Когда он проснулся, она расстегнула рубашку и дала ему грудь. Все так легко вернулось, как будто ничего и не было – ни горя, ни утраты, ни трагедии... ничего... С ней было вечное счастье материнства, и безмерная любовь к этому крохотному существу всецело поглотила ее.
Как зачарованный, Малкольм смотрел на Мариэллу и младенца и молчал, переполняемый восторгом и обожанием. Затем он уехал домой и мирно заснул в своей спальне с сознанием того, что отныне жизнь его полна, в ней нет недостач. Какие бы сомнения ни одолевали его за последние два года, теперь он был рад, что женился на Мариэлле. Раз есть ребенок, значит, все было не зря.
...Мариэлла с усилием открыла тяжелую дубовую дверь и тихо вошла в дом. Она была очень серьезна. Сегодня она видела Чарльза. После долгих лет разлуки. Она была потрясена этой встречей и взволнована.
– Добрый вечер, мадам. – Дворецкий уже снимал с нее шубу. Рядом стояла горничная, на случай, если понадобится помощь. Увидев их, Мариэлла вздохнула. У нее был тяжелый день. Стянув перчатки, она положила их рядом с черной кожаной сумочкой. Она все еще чувствовала пронизывающий холод, царивший в соборе Святого Патрика.
– Добрый вечер, Хейверфорд, – сказала она старику дворецкому. – Мистер Паттерсон дома?
– Думаю, что нет, мадам.
Кивком она поблагодарила его и пошла к лестнице, не зная еще, поднимется ли она на третий этаж, в детскую, или пройдет к себе в спальню. Нередко случалось, что ей хотелось зайти к Тедди, а потом она решала, что не стоит. Поначалу она сама удивлялась своим противоречивым чувствам к сыну. Она сама не ожидала, что будет так безумно любить его, так обожать... гораздо больше, чем в первый раз... В восемнадцать лет она и не была способна на такую страстную любовь к ребенку. А потом не могла себе представить, что сможет так сильно полюбить кого-то другого. И в то же время она пряталась от него, держала свою огромную любовь глубоко в секрете. Слишком опасно позволить себе неограниченно полюбить его. Ведь если что-нибудь случится и на этот раз, она этого не переживет. Поэтому она заставляла себя быть с ним сдержанной, едва ли не равнодушной. Но порой ей не удавалось притворяться, и тогда она отчаянно нуждалась в нем, посреди ночи бежала босиком наверх, к нему, а потом стояла и смотрела, как он спит. Он был самым красивым ребенком на свете, она никого не видела красивее, он самый теплый, самый сладкий, родной, он лучше всех на свете. Он стал наградой за ее боль. Это бог вознаградил ее за все ее потери. Только ради него она и будет жить.
Конечно, ее муж тоже очень любил сына, особенно ему импонировали смышленость ребенка и его легкий характер. И Малкольм, в отличие от Мариэллы, никогда не беспокоился понапрасну