Две близкие-далекие подруги, согнувшись каждая к своему монитору, некоторое время глядели друг на друга и молчали.
– Все плохо? – заговорила первой Дора.
– Все будет плохо, если ты сюда приедешь. Конкретная пакость появляется после карты перемены места жительства.
– То есть мне нельзя переезжать.
– Сейчас – не стоит.
– Почему? Конкретно говори.
– Женщине, похоже, пожилой родственнице грозит серьезная болезнь. Ты должна быть рядом. Как мне кажется.
– Кто эта женщина?
– Не знаю. Родственница.
– Поняла. – Дора, потяжелев взглядом, откинулась назад, на спинку кресла. Закинула руки за голову, предъявив на этот раз не грудь, а бритые подмышки. – Что еще скажешь, подруга?
– На работе все будет хорошо, – твердо выговорила Вероника.
– И то хлеб. Новый гад появится?
– Пока не вижу, – хмыкнула гадалка.
– И слава богу! Ладно… сгребай всю эту хрень, давай за нас, красивых и свободных, выпьем! Или… – Вознесенская прищурилась, – ты уже не совсем свободна, бабуля мне рассказывала про Максима… – До переезда в Тель-Авив подруга жила в соседнем подъезде, сейчас в квартире Вознесенских проживала бабушка Доротеи, отказавшаяся переезжать в Обетованную пустыню. – Колись давай, тихушница! Как увела чужого мужа из семьи, а?!
– Что за наветы! Он тогда уже развелся!
Махровая скромница Вероника Полумятова никогда бы и представить не смогла, что однажды будет рада обвинению в блудливости. Дора поменяла тему разговора, не стала требовать продолжения сеанса и, обозвав гадание «хренью», сосредоточилась на достоверном: романе подруги с первым сердцеедом их школы Максимом Ковалевым.
– Респект, подруга. Ну и как он?.. Соответствует или его мифологизировали? – Дора басовито и бессовестно хихикнула.
– Вполне на уровне. Но о подробностях, прошу тебя…
Ехидничающая Дора вынужденно согласилась на рассказ в рамках «12+», Вероника честно призналась, что сама пока не понимает, что между ней и Ковалевым происходит. И потихоньку перевела тему разговора на обкатанные коммерческо-мечтательские рельсы. Поскольку рассказывать о том, как начинался ее странный роман, о том, что несколько месяцев назад капитан полиции Максим Ковалев был попросту приписан к ней в качестве подневольного охранника, изображавшего влюбленность по приказу, никак не могла. И скорее всего, еще долго не сможет разглашать, о чем, кстати, уже и солидную бумажку подписала в солидной же организации.
Минут через десять, проведенных в энергичной болтовне, на столе перед Дорой тренькнул мобильный телефон, информируя о поступившем сообщении. Вознесенская скосила глаза на осветившийся дисплей, сказала «О!» и подняла вверх указательный палец:
– Маменька-с сейчас пожалуют. Пока, подруга. Буду радовать родимую, что переезд откладывается. Все, чмоки-чмоки!
Довольное лицо с загорелыми