А фирма, которая рассталась с моей дочерью, значит, собирается процветать? Ну-ну. Так хочется отомстить всему миру. Настроение у меня сегодня болезненное. Вчера звонил бывший муж. И сообщил, что больше не будет переводить нам деньги. Он ровно двадцать лет расставался с тысячей долларов каждый месяц. Достаточно. Я прикинула, действительно ровно двадцать лет. Не месяц в месяц, а день в день. От его скрупулезной точности меня в дрожь бросило. Чуть не ляпнула: «Ну, добавь уж еще десять тысяч, чтобы вышло четверть миллиона, не жмоться. Вырвись на волю красиво». Хорошо, что с возрастом я научилась прикусывать язык. Поблагодарила. Спросила, не хочет ли встретиться с дочерью. Я ей сразу объяснила, что отец мог бы не давать ничего или давать гораздо меньше или только до ее совершеннолетия. Так что она готова сказать ему «большое человеческое спасибо». Он отказался: «Я виноват перед вами, девочки. Но свой долг отдал, что называется, с процентами, условий не ставил, отчетов не требовал. Все, Надя, буду жить настоящим, а вы мое прошлое».
Я попыталась испытать гордость: зарабатывала сама, обошлась без его денег, накопила на черный день и себе, и Арине. Но никак не получалось. Было ощущение, что по-настоящему он нас с дочкой бросил, закончив этот разговор. Меня накрыло иррациональной тоской. Иррациональной потому, что в ней не было ни его предательства, ни моих тогдашних страданий, ни жалости к себе. Только мучительное недоумение: «Как сказать Арине? Когда? Сразу, подкинув дровишек в ее горящее самоедство? Или позже, когда найдет работу, чтобы жизнь медом не казалась? А может, через годик походя бросить: „Твой отец уже давно не оказывает материальную помощь, мы с тобой на полном самообеспечении?“»
«Беда никогда не приходит одна, – взбодрила я себя с другого бока. – Хорошо, что бывший прекратил давать деньги, всего лишь. Хуже было бы, если бы я или Арина серьезно заболели». Но и этот подход оказался неудачным. Во-первых, проблемы со здоровьем равны обнищанию из-за стоимости лечения. Во-вторых, я забыла, что самые жуткие гипотетически несчастья не могут отвлечь меня от крохотной царапины, зудящей и болящей сейчас. Если уж отвлекаться от сиюминутного, то радужными перспективами. А в случае с бывшим и его деньгами – это что? Истратить все к чертовой матери быстро и некачественно? Нет тут ни перспектив, ни радуги. В общем, я сейчас развлекусь чем-нибудь в Интернете, приготовлю ужин. Вечером позову дочь на прогулку. Утром станет лучше, тогда и решу.
И все равно есть что-то трусливое и лживое в откладывании важных решений на утро. Будто вечером можно пренебречь, кое-как его отжить по принципу «скорее бы кончился». Но он единственный, неповторимый и твой. Он – для радости, а не для перетерпеть, чтобы радоваться,