– Собирайтесь, мы едем в больницу, – сказал он.
Тильда побежала собирать вещи, а Гедеон сел рядом с другом. Такого он никогда не видел. На самом деле, за все время своей врачебной практики он ни разу не видел тех, кто соглашался на пересадку. Все они будто пропадали из поля зрения, лечились в других клиниках и наблюдались у других врачей, а потом и вовсе пропадали куда-то. Гедеон, зная эту особенность пытался лечить не прибегая к пересадкам и руководствуясь знаниями о традиционной медицине. Поэтому то, что он увидел шокировало его.
– И давно это у тебя? – спросил он Сэма.
Спаси меня, – только и смог прохрипеть мужчина, прежде, чем его стошнило чем-то черным прямо на пол. Тильда и Гедеон поморщились. Запах был ужасным.
Гедеон и Тильда взяли его под руки и ноги и понесли к машине. Сэм то терял сознание, то приходил в себя и выл от боли, словно раненый зверь.
Вскоре они уже мчались в госпиталь, а по пути Гедеон звонил медсестре, веля ей приготовить операционную.
Сэма стошнило на пол автомобиля. Гедеон открыл окно, чтобы хоть немного выветрить запах.
Тильда уже не могла скрывать свои страх и беспокойство. Всегда холодная и спокойная, она плакала и молилась. Дорога до госпиталя казалась ей бесконечной. Но наконец они домчались до него. На входе стояли медсестры с каталкой, которые тут же помогли перенести Сэма на нее и увели его в операционную. Гедеон тоже отправился туда. Медсестра, помогавшая ему надеть халат и перчатки, смотрела на доктора ошеломленными глазами поверх маски.
Что случилось? – спросил он.
– Доктор, это пациент после пересадки. Он не должен был тут оказаться.
– А что мне нужно с ним сейчас делать? Выставить прочь?
– Сэр, это плохо кончится для всех нас. Его нужно было отправить в пансион.
– Извини, дорогая, но сейчас уже поздно об этом думать. Он уже у нас и умирает.
Гедеон отправился в операционную. Медсестра какое-то время помедлила, а потом пошла следом. Ей почему-то стало страшно за себя.
Тильда осталась одна в коридоре и только тут она дала волю рыданиям. Ревекка – медсестра приемной, подошла к рыдающей женщине, принесла ей воды и усадила на скамейку, а затем оставила ее одну. Другая медсестра принялась кому-то звонить.
Ожидание затянулось. Женщина то вставала и начинала медленно прохаживаться, то садилась, устремив пустой взгляд в стену, то начинала тихонько плакать. От беспокойства все внутренности будто сжимались, усталость накатила и тогда Тильда подошла к Ребекке и попросила ее проводить в комнату отдыха. По дороге она увидела какую-то девушку, плачущую на скамейке. Та лишь мельком взглянула на Тильду и вновь погрузилась в пучину своего горя, а женщина наконец оказалась в комнате отдыха.
Там, в отличии от всего госпиталя, царила мягкая полутьма. Повсюду были раскиданы цветные кресла-мешки, большой телевизор беззвучно показывал виды аквариумов и горных пейзажей с водопадов. Тильда подошла к одному из мешков-кресел, легла на него, свернувшись в клубок, и тут же погрузилась