Внизу обнаружилась небольшая бухта, которую никаким другим способом, кроме как пешком, найти было бы невозможно – настолько хорошо скрывали её от чужих глаз пышная растительность и белые скалы. Лишь небольшой клочок песчаной суши в самом низу делал это место настоящей бухтой, а не просто разломом в скале. Там к небольшому каменному выступу была привязана небольшая лодчонка.
– Что-то ты не слишком торопишься, – упрекнула меня Настя. – А как же твой кот?
– Ты не веришь, что у меня есть кот? – стараясь не поскользнуться на влажных камнях, спросил я.
– Может, и верю, – сказала она. – Вообще, девы ладят с котами. Если уважают их. Но ты какой-то странный. Не совсем дева. Ты как будто немного весы.
– Это как?
– Ты дипломат…
"Только не это", – подумал я, и, спрыгнув на песок, сказал:
– Скорее всего, дело здесь не в знаке зодиака. Я бывал в этой жизни всяким, а знак всё тот же.
– Конечно нет, – сказала Настя компетентно. – Дело в звёздах и их расположении в момент твоего рождения на свет. Знаки зодиака – это упрощение для простаков и начинающих. Чисто примерная вещь. Факторов, на самом деле, очень много. В разном возрасте они проявляются по-разному.
– Ну да…, – буркнул я, тщась выдумать повод, чтобы сменить тему.
Мой брат поневоле учил меня отличать правду от истины и должное от действительного. Всё детство я жил в эпицентре прогрессирующего безумия, которое большую часть времени лилось на меня в своей самой безобидной – вербальной форме. Поток дезинформации был поистине велик и непрерывен, и мне пришлось проделать немалую работу, чтобы опровергнуть всю ту бредятину, которую наговорил человек, чей опыт мне было положено перенимать. В результате, я выбрал довольно строгий познавательный механизм, которому теперь следовал инстинктивно – так, будто от этого зависит моя жизнь. Имя ему – наука, и этот механизм полностью исключает астрологию из списка вещей, на которые следует опираться при принятии каких-либо решений в этой жизни.
Но, пожалуй, Насте этого сообщать не стоит. Всё равно поймёт неправильно. Хотя и поддерживать такую беседу у меня намерения не было, поэтому, стоило ей открыть рот, как я перехватил инициативу:
– А далеко нам плыть? Что-то не вижу вёсел.
– Они нам не понадобятся, – сказала Настя, наверное, огорчившись моим безразличием к астрологии.
Продолговатый предмет на её шее оказался свистком. Девушка несколько раз с силой дунула в него, и мне даже показалось, что я почувствовал что-то, но звука, как такового не услышал. Через пару минут в тёмной воде зашевелились плавники таласанцев.
– Чувствую себя неуютно, когда пользуюсь таким, – сказала Настя. – До Коллапса люди использовали их в специальных тюрьмах для других сапиентов. Люди не слышат эти звуки, но для таласанцев это звучит как вой младенца.
– Работает