– Да куда ж тянуть-то? С этой учебой от тебя одни косточки, обтянутые кожей, остались. Ты хоть бы в студенческое общежитие переехала. Все же оттуда сподручнее добираться до учебы, библиотеки, да и до редакции твоей.
– Тебе отлично известны причины, по которым я забиваю голову учебой!
– Лис, ну так ведь не снасильничали тебя тогда, хвала всем силам, чего ж ты по сей день грызешь себя изнутри?
Лицо Елизаветы резко потемнело, глаза, цвет и разрез которых она унаследовала от матери, из желто-кофейных превратились в почти черные.
– Больше никогда, слышишь, никогда так не говори! Попытка ничем не лучше самого́ насилия, и, если бы эти пьяные подонки добились своего, не было бы у тебя внучки, потому что и дня бы после этого не прожила. Или, по-твоему, смерть малолетней обузы облегчила бы твою одинокую старость? Может, мама не сама сбежала, а ты ее вынудила бросить родную дочь?!?
Вместо ответа студентка получила звонкую пощечину. Это первый и единственный раз, когда бабушка подняла на нее руку, а после этого женщина замолчала на три дня. Девушка дала ей время остыть от обиды и только на четвертые сутки осмелилась подойти и заговорить первой.
– Ба, прости, дуру… Я тебе столько гадостей наговорила, но на самом деле так не думаю.
Женщина молча слушала, так плотно сжав губы. Что те побелели.
– Я обещаю, что больше ты никогда не услышишь подобного. Прости, моя любимая бабушка Пелагеюшка.
Такое обращение всегда действовало магически. Как бы старушка не сердилась на шалости девочки, стоило ей произнести «бабушка Пелагеюшка», как сердце ее таяло от нежности.
С тех пор между ними не возникало конфликтов и споров. Жизнь шла своим чередом. Пелагея Герасимовна вышла на пенсию, но продолжила подрабатывать на заводе вахтером, а Елизавета получила красный диплом и устроилась на местный телеканал. Для полной гармонии не хватало лишь Тамары, о местонахождении которой по-прежнему не было вестей. Конечно, официальный розыск женщины был давно прекращен, но материнское сердце продолжало ждать и верить в чудо… Лиза подключила все свои немногочисленные связи в мире журналистике, но, увы, это не приблизило девушку к матери ни на шаг…
Так прошло несколько лет. Елизавета продолжала зарабатывать репутацию самого востребованного репортера области, ее бабушка же, старея, приступила к коллекционированию хронических болячек. Со временем к остеохондрозу, гипертонии и аритмии добавился страшный диагноз – онкология. Раковые кнопки образовали опухоль и настолько стремительно распустили щупальца-метастазы по всему телу, что Пелагея Герасимовна буквально на глазах внучки из пышущей здоровьем крупной женщины высохла до костей. Она стоически терпела адские приступы боли, стараясь купировать их назначенными лекарствами. От госпитализации