– И охренительно сильны!
– Тогда пошли скорее. Всё будет замечательно.
– Конечно!
Тропа уводила их со склона, прочь от города. Пели птицы, пахло травой, цветами, слышался стрёкот кузнечиков. Олегу подумалось, что, наверное, только сейчас впервые после «Мамоново» он почувствовал себя настоящим, по-настоящему расслабился. После аварии в тестовой камере и первой встречи с человеком в простыне всё его мировоззрение перевернулось. Картина миропорядка, убеждения, чувства. Затем был шок: попав в Город 14, он действовал словно по инерции, и сейчас он это понимал.
Здесь в первые дни ответственность давила на него. Все ждали от него чуда. Все хотели, чтобы вёл их к мечте (ну, или к смерти) именно он – сам Олег Ахатинов: он же – борец с оккупантами, он же – Нарушитель №1, он же – герой революций. Фразочки вроде «Ну, Вы же – Олег», «Вы же – в костюме» давили похлеще угрозы атаки солдат. Он делал то, что хотел, казалось ему, но подсознательно он делал то, чего от него ждали. Он и искупал вину за аварию в «Мамоново», и зарабатывал собственное доверие. Он не чувствовал себя легко, как тогда – девять лет назад, когда он тоже проходил через тяжёлые события, но ещё без груза за спиной, наивный и решительный. Он чувствовал на себе огромную ношу, хоть и пытался вести себя как ни в чём не бывало. А после правды, которую ему открыл Дорожный в Цитадели, психологический груз раздавил его окончательно.
Он сражался с собой недолго – всего один день. И теперь он снова чувствовал себя собой. Свободно, легко: не тридцатипятилетним мужиком, прошедшим через горнила жизни, а на свой биологический возраст. Вчерашний студент, ему ведь только-только двадцать пять исполнилось. Инженер, аспирант, его называли гением очень многие светила науки, нобелевские лауреаты. И нет, конечно, никуда не делось то, что он пережил за последние две-три недели. Никуда не делась и страшная правда, и ещё более пугающие новые повороты, и его личная вина за множество трагических событий и смертей. Пусть косвенная, пусть даже меньше, чем простая халатность, но всё же – вина. Она не исчезла. Просто Олег, наконец, смог всё это переварить.
«Наверное, научиться нормально жить со всеми ошибками и тяжким грузом прошлого – это и есть взросление. А ведь некоторые люди и вовсе никогда не взрослеют. Они только и делают, что возводят в культ свои давние психотравмы, чтобы оправдать всю ту лютую дичь, которую они творят уже во взрослой (только лишь по дате в паспорте) жизни», – усмехнулся про себя Олег.
Так странно. Он никогда не рассматривал себя с этой точки зрения. Не считал себя подростком, юнцом. Молодёжью. Не считал себя взрослым. Просто никогда не задумывался об этом.
«Наверное, надо подождать, пока не стукнет двадцать пять, чтобы считать себя взрослым», – шутливо решил он и увидел, как Руслан на ходу достаёт из кармана куртки свой компактный пистолет. Ну, что же, хотя бы у одного из них есть настоящее оружие.
– Смотри, что это? – Руслан