Всякий раз, когда он приезжал домой отца не было. Однако он надеялся, что хотя бы очередное повышение будет поводом отложить дела и встретить сына у порога родного дома.
Закончив обед в одиночестве и попарившись в бане, Ярослав переоделся в свежую одежду, и на душе посветлело. Он прошелся по дому. Нельзя сказать, что дом очень изменился. Отец по-прежнему был скромен в своих предпочтениях и потребностях – дощатые стены, подсвечники, грубая мебель, простое деревенское убранство, для оружия – отдельный большой шкаф, лишь боевая сабля висела сбоку от камина. Но после смерти матери заметно поубавилось того, чем отличалась семейная обитель от мужской – исчезли картины, полы не были натерты до блеска, местами царил мелкий беспорядок, стеклянная посуда была убрана в сервант, откуда явно доставалась очень редко. Впрочем, появился отдельный кабинет, где отец работал и принимал людей. Вот там был строгий порядок и армейская чистота и красота. Ярослав заметил и отдельный секретер, где были очень странные вещи, похожие на амулеты.
«Что это? Неужто отец занялся чертовщиной? Вроде не водилось за ним такого. Надо бы спросить!» – подумал Ярослав, рассматрев диковины, но не прикасаясь к ним.
Время текло медленно, словно смола, – для военного человека с дороги в доме не было занятия. Ярослав вышел в сад, несмотря на усталость с дороги. За забором с одной стороны было поселение крестьян, с другой – поле, с третьей – лес. За полем была речка, куда он в детстве не раз бегал удить рыбу и купаться вместе с окрестной детворой.
Солнце стояло в зените, и крестьяне были на работах в полях, либо в мастерских. Ярослав прошел мимо поселка и остановился у церкви, где его заприметил дьякон. Поприветствовав, дьякон пригласил Ярослава на вечернюю службу и посетовал, что батюшка его стал реже приходить на исповедь. Ярослава это вновь удивило. Он вспомнил об амулетах, но, разумеется, умолчал. Имея планы на вечер по встрече с родителем, Ярослав отказался, но пообещал прийти на утреннюю службу. Немного поговорив о делах насущных, они распрощались. Ярослав пошел мимо поля к реке, а дьякон, перекрестив его, направился в келью.
Крутой откос у реки, как и прежде, соседствовал с каменной насыпью, давая осторожным доступ к воде. У самой воды какая-то девчушка в платке и замызганном платье пыталась поднять ведра коромыслом.
«Вот дуреха! Ведра-то сперва надо поднять на берег из оврага! Как ты будешь насыпь преодолевать?» – подумал Ярослав, глядя на попытки девушки наладить равновесие на камнях, и понимая всю безнадежность этой затеи.
Хоть у нее и получилось подняться с двумя ведрами наперевес, но стоило ей попробовать сделать шаг, как она тут же шумно шлепнулась, опрокинув ведра, одно из которых укатилось в реку.
Девочка была худенькая, а платье ей явно было велико, что играло в минус тому, чтобы справиться с такой работой. По виду угадывалась одежда послушницы, и Ярослав предположил, что она трудится при храме у дьякона. Было странно,