– Разрешите, Генрих, сказать вам одну вещь, – ответила Маргарита, глядя пристально на герцога. – Вы мне напоминаете не владетельного князя, а школьника! Это я стану отрицать, что любила вас?! Это я стану гасить огонь, который, может быть, потухнет, но отблеск свой оставит навсегда?! Любовь женщин, занимающих такое положение, как я, может быть или светочем, или злым гением своей эпохи. Нет, мой герцог, нет! Вы можете оставить у себя и эти письма, и самый ларчик – мой подарок. Из всех писем, что в нем лежат, королева Маргарита требует только одно, да и то потому, что оно опасно в равной мере для вас и для нее.
– Все в вашем распоряжении; берите любое – какое вам угодно уничтожить.
Маргарита стала быстро рыться в ларчике, трепетной рукой перебрала в нем двенадцать писем, пробегая глазами только начало их, – было очевидно, что ей достаточно взглянуть на обращение, как в ее памяти сейчас же возникало и содержание письма; но, просмотрев все, она вдруг побледнела, перевела глаза на герцога и спросила:
– Месье, здесь нет того письма, которое мне нужно. Неужели вы потеряли его? Ведь… передать его…
– Мадам, какое письмо вам нужно?
– То, где я прошу вас немедленно жениться.
– Чтобы оправдать вашу неверность?
Маргарита пожала плечами.
– Нет, чтобы спасти вам жизнь. То письмо, где я предупреждала вас, что король заметил и нашу любовь, и мои старания расстроить предполагаемый ваш брак с инфантой Португальской, что он вызвал своего побочного брата, графа Ангулемского, и сказал ему, показывая на две шпаги: «Или вот этой ты убьешь герцога Гиза сегодня вечером, или вот этой я завтра же убью тебя». Где это письмо?
– Вот, – ответил герцог Гиз, вынимая из-за пазухи письмо.
Маргарита чуть не выхватила его у герцога, порывисто развернула, удостоверилась, что оно – то самое, вскрикнула от радости и поднесла к свече; бумага вспыхнула, и в один миг письма не стало; но королева не удовлетворилась этим и, словно боясь, что даже в пепле могут найти ее неосторожное предупреждение, растоптала и самый пепел.
Герцог Гиз все это время следил за лихорадочными движениями своей любовницы.
– Теперь, Маргарита, вы наконец довольны? – спросил он, когда все кончилось.
– Да, теперь вы женитесь на принцессе Порсиан, и благодаря этому брат Карл простит мою связь с вами; но он никогда бы не простил мне разглашение тайны, подобной той, какую я, из слабости к вам, была не в силах скрыть.
– Да, это правда, – ответил герцог Гиз, – в то время вы меня любили.
– Генрих, я вас люблю все так же и даже больше.
– Вы?
– Да, я. Я никогда так не нуждалась в преданном и бескорыстном друге, как теперь, – я, безземельная королева и безмужняя жена.
Молодой герцог грустно кивнул головой.
– Я говорила вам и повторяю, Генрих, что мой муж меня не только не любит, но презирает, даже ненавидит; впрочем, одно то, что вы находитесь у меня в спальне, лучше всего