Мы пробрались мимо двух открытых и одной запечатанной двери.
– Давай сюда! – Крот дернул меня за рукав.
Электронный замок на двери справа светился красным, будто был закрыт, но от подземных толчков или еще чего его частично выбило, и дверь поддалась. Мы скользнули внутрь и бегло осмотрелись – кругом какие-то чёрные блоки с лампочками и проводами. Сзади пиликнул и щелкнул замок. Я шел последним и мог поклясться, что оставлял щель! Именно для того, чтобы подобного не случилось, я же…
Крот глянул сначала на дверь, потом – на меня. Сейчас я принял бы от него любую издевку. Но он даже взглядом не упрекнул, метнулся к двери. Похоже, вся его вредность осталась там, где безопасно.
Крот толкнул дверь. Над ней вдруг замигала красная лампочка, а по полу и по нашим лицам заметались алые полосы.
«Несанкционированное проникновение! Несанкционированное проникновение! Несанкционированное проникновение!»
Динамик в углу надрывался, будто стремился обезвредить злоумышленников одними только мощными ударами звука.
– Скорей, может, есть другой выход!
Мы с Кротом бросились осматривать, ощупывать стены. На мгновение в комнату занырнул призрак, бессильно заметался и убрался назад в коридор. Может, он и правда не хотел нам зла, только какая теперь разница.
Динамик надрывно вопил о проникновении, мешая собраться и подумать. Как тут вообще что-то уцелело? Наверное, какие-нибудь важные данные, которые нам при всем желании не украсть. И, конечно, в таких местах не делают несколько выходов. Как следует в этом убедиться мы не успели.
Откуда-то сверху – скрежет и шипение.
Я, может, не заметил бы, но вдруг запах затхлости в воздухе сменился резким, химическим. Не сговариваясь мы с Кротом задрали головы: прямо под потолком открылись небольшие окошечки, и воздух над нами заколебался – газ!
Сначала я еще пытался подтянуть ворот куртки к самым глазам, дышать через ткань, но запах почти не ослабевал. Я перестал ощущать ноги – в первые минуты только пальцы, потом до самых коленей. Крот тоже рухнул на четвереньки. Мы поползли к замуровавшей нас двери. Сначала помогая ногами, потом – на одних руках.
Лежа на животе, молотили кулаками в глухую равнодушную поверхность.
Раньше сюда наверняка сбежалась бы охрана, а теперь – никто. И услышать тоже некому. Единственные существа, знающие о нашей беде, не могли помочь.
Я изо всех сил старался не думать, что нам остается только лежать без движения под ор сирены и медленно умирать. Если повезет, удастся потерять сознание…
Я мог только едва-едва моргать, и, пусть мы вряд ли лежали так хотя бы полчаса, мне уже начинало казаться, что я сойду с ума. От бессилия, от страха, от невозможности забыться из-за навязчивого голоса, бьющего из-под потолка. Наконец он стих сам собой. Только красная лампочка продолжила мигать. И если раньше мрачная тишина Брошенок угнетала, в нее хотелось плеснуть смехом, болтовней, то сейчас казалось, что нет ничего блаженнее