На нем футболка с короткими рукавами, и я вижу крепкие мышцы и светлые выгоревшие волоски на руках, признак того, что этот парень любит находиться на солнце.
– Погоди, тебе же можно пить, ты совершеннолетний? – с улыбочкой спрашиваю я, принимая наполненный вином бокал.
– Мы же уже выяснили, что я «дяденька», с которыми мамы своим дочерям не разрешают общаться.
– Что, правда? Совсем-совсем не разрешают? Ты настолько опасен?
– Нет, я абсолютно безобиден и бесконечно дружелюбен.
Мы дружно чокаемся и пьем за наш приезд сюда и первый вечер в новой стране.
– Ну а если серьезно, сколько тебе лет? – чуть погодя спрашиваю я.
– Двадцать три, – Герман пододвигает ко мне тарелочку с фруктами.
У нас на пикнике нет пластика. Герман прилично опустошил кухню на предмет посуды, чтобы создать этот импровизированный «ресторан на берегу». Я в некотором восторге от этого парня. С ним легко и совсем не страшно. Вспоминаю, как он отвлекал меня разговорами во время посадки, и я почти и не заметила, что самолет уже приземлился.
– А мне девятнадцать, – зачем-то поясняю я и снова делаю глоток красного вина.
Оно местное: терпкое и богатое на вкус, как все южноамериканские вина, и пьется удивительно легко.
– На первом курсе учишься? – спрашивает Герман.
– На второй перешла.
– А что за специальность?
– Экономика.
– Красивые у нас финансисты.
Ничего не могу с собой поделать: краснею, как переживающий гормональный взрыв подросток. А все потому, что Герман мне нравится. И судя по тому, как он смотрит на меня, я ему тоже нравлюсь.
Все чаще я замечаю, как его взгляд задумчиво задерживается на мне, как горят его глаза, когда он начинает что-то мне рассказывать, как он смеется, поддерживая мои шутки, как садится все ближе и ближе, пока мы не оказываемся совсем рядом друг с другом.
Наконец в какой-то момент он наклоняет голову, и наши губы оказываются на опасно незначительном расстоянии друг от друга.
Замираю на полуслове и смотрю то на него, то на его рот. Взгляд Германа скользит по моему лицу, он делает короткое движение, и наши губы соприкасаются. Сладкие от вина и теплые от вечернего солнца. Поцелуй этот, скорее, долгое касание, мягкая дегустация, не резкий и не требовательный, но я чувствую, что он может стать таким, если мы и дальше продолжим.
– Не удержался, ты мне очень нравишься, Варя, – говорит Герман, и я понимаю, что за его словами кроется нечто большее.
Например, обещание не останавливаться на одних только поцелуях. С ужасом я внезапно осознаю, что мне бы хотелось, чтобы он не останавливался.
«Боже, ты знаешь его без году неделя, – твердит внутренний голос, и тут же сам себе отвечает: – А ну и что?»
– Вижу, что и я тебе нравлюсь, ведь так? – продолжает он, и я мгновенно вспыхиваю.
Не привыкла я получать такие вопросы в лоб, поэтому, не зная как реагировать,