С каждым шагом увязая в мягкой, замечательно разрыхленной земле, он отважно двинулся вперед, пока не очутился лицом к лицу с Венерой на краю темной зияющей ямы, из которой ее подняли. Чувствуя настоятельную необходимость как можно скорее покончить со своей задачей, он попытался вскинуть массивный молот, но рука его, хотя и движимая праведным гневом и благочестивым негодованием, попросту отказалась ему повиноваться.
Он не понял ни как эта перемена произошла с ним, ни каким образом он пал жертвой колдовских чар; он лишь погрузился в оцепенение спящего, беспомощного пленника в некоем странном сне. Чувства его точно опутала какая-то незримая прочная сеть. Устремив безумный взгляд, полный ужаса и в то же самое время вызывающий, на искусительницу незапамятных времен, которая словно предлагала ему свою божественную красоту, он вдруг позабыл и свой гнев, и свою решимость, и свой страх – а вместе с ними и свои монашеские обеты.
Бесполезный молот выскользнул из его пальцев. Омытая зыбким призрачным светом и окутанная манящими таинственными тенями, Венера, казалось монаху, живет и дышит – призывно протягивает к нему прелестные руки – распахивает ему навстречу глаза и сладострастно приоткрывает соблазнительные губы, жаждущие его любви.
Внезапное хмельное безумие, неодолимое и всепоглощающее, вырвавшись из-под спуда, накрыло его ликующей волной, бешено забурлило в крови. Переступив через позабытый молот, Луи заключил Венеру в объятия… Руки и грудь ее поразили его горячечное сознание прохладой мрамора и одновременно упругой мягкостью живой плоти…
Отсутствие брата Луи вкупе еще с тремя братьями было с ужасом и тревогой замечено монахами на рассвете. Все сокрушенно пришли к выводу, что эти четверо, должно быть, тоже пали жертвой мерзостных чар статуи и рано или поздно попадутся на гнусных деяниях, как и их предшественники. Позднее двое беглецов вернулись по собственной воле, а третьего поймали с женой углежога, которую монах обольстил и склонил к побегу от мужа. На исповеди все как один сознались, что, работая накануне в огороде, поддались пагубному любопытству и потрогали запретное изваяние, в результате чего всех троих охватило языческое умопомешательство.
А вот брат Луи так и не объявился, и на протяжении нескольких часов его судьба оставалась загадкой. Потом один из старших монахов по какой-то надобности отправился в огород и, боязливо покосившись в сторону Венеры, с изумлением увидел, что она исчезла.
Сочтя, что в пропаже статуи виноваты колдовские козни либо дьявольские происки, он с опаской приблизился к тому месту, где прежде стояла статуя. И там ему открылась ужасающая разгадка исчезновения брата Луи.
Каким-то образом Венера перевернулась и опрокинулась обратно в глубокую яму. Под ее мраморной грудью лежало раздавленное тело брата Луи с расколотым черепом и губами, превратившимися в кровавое месиво. Руки его обвились