Никто не учится так долго, как современные врачи.
Восемь лет – это образование плюс ординатура – всего лишь минимум для подготовки хорошего врача. Будущему онкологу надо разбираться и в других направлениях медицины.
Каприн как-то заметил:
– Медицинская специальность требует длительного обучения – это судьба врача.
Андрей Каприн твердо захотел стать врачом в старших классах. Так что это осознанный выбор.
В интервью «Военно-медицинской газете» его спрашивали:
– Кто больше повлиял на ваше становление и воспитание – отец или мать?
– Безусловно, отец. Для меня он был безоговорочным авторитетом. Можно сказать, и другом, и старшим товарищем, и уважаемым, мудрым наставником. Пальцем никогда не тронул. Был как-то случай, когда мама в сердцах двинула меня. Отец вмешался и строго так маме сказал: «Таня, мальчика бить нельзя!» – «А почему?» – «Да потому, что он будет страх испытывать в драке. А он не должен бояться!»
– У вас не было желания пойти по стопам отца? Стать военным.
– Честно говоря, особого желания не было. Хотя мать хотела, чтобы я стал военным летчиком. А отец старался не вмешиваться в мой выбор жизненного пути.
– Почему тогда выбор пал на медицину?
– Трудно сказать почему. К выбору профессии исподволь подталкивают различные ситуации, случаи, встречи, впечатления от увиденного и услышанного.
Я спросил академика Каприна:
– Почему хирургия? Обычный человек видит кровь и падает в обморок…
– Я смотрел фильмы и спектакли о врачах. Помните, был такой фильм «Дорогой мой человек» с Алексеем Баталовым… И вот, конечно, во всех фильмах герои – хирурги. И я пришел к папе и говорю: «Хочу быть хирургом». Он мне сказал: «Как здорово! Я тебя поддержу». Я подумал: ну если выбирать специальность, то хотя бы с каким-то риском.
– То есть каким-то образом вы были к этому предрасположены? Все-таки не каждый человек может стать хирургом, скажем прямо….
– Не знаю, был ли я расположен… Сначала было очень нелегко. На самом деле и опытные хирурги вам скажут, что не каждый раз даже кожу можно разрезать спокойно: ведь перед тобой живой человек! Потом уже, когда ты уже начал операцию и целиком в нее вовлекся – о другом думаешь. Но когда делаешь первый разрез…
Особенно это ощутимо в экстренной хирургии, которой мы занимались. Тогда же не было компьютеров, не было магнитно-резонансной томографии, в основном диагностика – простой фонендоскоп… Ультразвуковые исследования еще были слабо развиты, и ночью специалисты со своей техникой иногда не дежурили… Все равно ты открываешь живот человеку скальпелем, и надо, чтобы был диагностический поиск высокого уровня… И учителя нас учили этому…
И все равно – ты от ошибки не гарантирован. Случалось, что начал операцию и видишь: нужды в ней нет.