Преданность вечно была в характере русского люда.
Кто же не предан теперь? Ни одного не найдешь.
Каждый, кто глуп или подл, наверное, предан престолу;
Каждый, кто честен, умен, предан, наверно, суду.
Когда князь М.Т. Лорис-Меликов, которого Александр II называл «бархатным диктатором», подготавливал реформы, ограничивающие самодержавие, Дмитрий Минаев обратился к нему со «смехотворным» посланием:
Ввиду порядка строгого
Мы просим, граф, немногого:
Вы дайте конституцию,
На первый раз хоть куцую!
Много сатирических стрел было выпущено в ту пору против ущемления свободы печати. Вот как Минаев описал то, что творится в кабинете цензора:
Здесь над статьями совершают
Вдвойне губительный обряд:
Как православных – их крестят
И как евреев – обрезают.
На некоторое ослабление пресса цензуры при запрещении работ на острые социально-политические темы Василий Курочкин отозвался так:
Эпоха гласности настала;
Во всем прогресс, но между тем
Блажен, кто рассуждает мало
И кто не думает совсем.
Весьма кратко и столь же точно определил Владимир Гиляровский главную российскую беду:
В России две напасти:
Внизу – власть тьмы,
А наверху – тьма власти.
Но, конечно же, наибольшее влияние на революционно настроенную молодежь оказывали критические и художественные сочинения Белинского, Добролюбова, Писарева, Чернышевского. Философские труды Лаврова не пользовались популярностью в отличие от его социально-политических статей.
В «Исторических письмах» Лавров доказывал, что осмысление и оценка исторических событий не могут быть объективными. «Волей или неволей приходится прилагать к процессу истории субъективную оценку, – писал он, – то есть, усвоив по степени своего нравственного развития тот или другой нравственный идеал, располагать все факты истории в перспективе, по которой они содействовали или противодействовали этому идеалу».
Кто движет историю, осуществляет исторический процесс? По мнению Лаврова: «Одинокие борющиеся личности». Но разве под силу такое деяние одиночкам? Нет, конечно. Отдельные личности превращаются в общественную силу в том случае, когда вокруг них сплачиваются единомышленники, когда образуются партии. Только в таком случае сила единичная превращается в силу коллективную.
Конечно, надо иметь в виду, что помимо подпольных или полулегальных сочинений, призывающих к решительным преобразованиям русского общества, существовало достаточно сильное и весомое течение консерваторов разного толка, вплоть до восторженных сторонников самодержавия. Как мы уже говорили, сильный удар