Вадим рассмеялся, обнажив свои белые зубы, и жестом пригласил меня пройти вглубь квартиры.
– Ну что ты смеешься? Вот Гумилев – совсем другое дело! Хотя история и слепила их примерно из одного теста. – Жаль, что они так и не встретились. Представь, какая это была бы встреча! О чем бы они стали говорить? Прочитал бы Гумилев свою «Оду Д’Аннунцио» или счел бы это дурным тоном? – говорил Вадим уже с кухни.
Ту атмосферу, которая царила в квартире, стоило бы охарактеризовать не иначе как богемную. В гостиной, куда я вошел через прихожую, царил полумрак – через плотно задернутые шторы едва пробивалось наглое весеннее солнце. Здесь почти не было мебели, кроме старого потертого дивана, на который я однажды по досадной случайности вылил чашку кофе. Посреди комнаты, прямо на паркете, лежал небольшой матрас с аккуратно – настолько аккуратно, насколько это мог сделать Вадим – заправленным черно-синим одеялом и подушкой кровавого алого цвета. Уж не знаю, чем он руководствовался, когда переезжал сюда с удобной двуспальной кровати, – возможно, он вдохновился Дезе[4], который проводил тревожные ночи под пушкой, закутавшись в походный плащ, а может, просто решил закаляться – но его комната напоминала скорее обитель буддийского монаха, чем бивуак революционного генерала.
Рядом с импровизированной кроватью, подобно солдатам императорской гвардии, стояли три пустых бутылки вина и одна початая. Я распознал в них каннонау родом из Сардинии и какое-то из крымских, так и не ставших дешевле импортных. Дополнял боевую единицу грозный офицер – пузатая бутылка из-под брюта, в горлышко которой зачем-то была воткнута свеча. Мало того что просто воткнута, так она еще и горела, заставляя пространство комнаты пульсировать в унисон с медленно угасающим пламенем. В воздухе витал еле уловимый аромат благовоний. Пытаясь понять, что же это за запах, я никак не мог отделаться от ассоциаций с православным храмом…
– Вадим, мать твою! Это ладан, что ли?! Откуда ты его вообще взял?
– И, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли ему дары: золото, ладан и смирну, – донеслось с кухни монотонно-гнусаво.
По мере продвижения вглубь гостиной посетитель мог увидеть две приоткрытые двери. За одной из них скрывалась ничем не примечательная спальня. Рубашка на спинке стула, шкаф, комод с зеркалом и сдвинутыми в кучу разноцветными флаконами, среди которых мне удалось выделить лишь туалетную воду и духи родственницы, уехавшей на юг. Обои мягкого светло-зеленого цвета, беленый потолок и люстра, плафоны которой копировали какие-то экзотические цветы. Но самой колоритной деталью была та, которую привнес уже Вадим: над изголовьем слегка помятой кровати призывала выйти в тыл австриякам фигура Бонапарта