– Когда во мне открылся дар солхари, я окончательно стал чужим для всех. Ведь считалось, что эльфийской магией могут обладать только чистокровные, потомки Древнего Рода. – На последних словах его усмешка стала кривой, и Таали убрал еще одну выбившуюся прядь ей за ухо. Его рука была прохладной и жесткой, как зимний порыв ветра в горах далеко за лесами Тринваира. Но тепло, расплескавшееся внутри от прикосновения, было совсем иным. – И ни чистокровные, ни потомки людей не желали меня принимать.
– Ты мастерски переломил ситуацию. – Тон у Данары вышел на удивление ровным, будто внутри не разгорался пожар. – Теперь твой дом на территории Первого Круга, а не здесь.
– Я испытываю нежную привязанность к этому месту, которую хочу разделить со своей будущей женой. Здесь я поселился, когда во мне открылся дар, а Учитель стал моим единственным гостем. Поднимайся, Данара, я покажу тебе дом, который многие годы был моим единственным пристанищем.
И, не дожидаясь ответа, Таали первым полез вверх. Снизу крохотное жилище выглядело совсем ветхим, многие годы его не касалась целительная рука строителей-солхари. Но Данара не позволила себе мешкать и полезла следом по тонким ветвям.
Внутри была всего одна комната, но довольно чистая, хозяин явно не забросил свой старый дом. Кровать была застелена белым, хотя и мятым бельем, небольшой стол примостился у окна, а стул к нему вырастал прямо из пола. Сделано было неуклюже – возможно, Таали сам тренировался здесь. И вся мебель, как и пол, была выполнена из черного дерева. Сорт, довольно редко встречающийся в Тринваире. Деревья такого цвета, будто обугленные изнутри, в изобилии росли только на окраинах Темных Земель.
– Здесь… уютно? – неуверенно выдавила Данара. Назвать уютом такое мрачное, скромное жилище было сложно, но и обижать жениха не хотелось.
– Ты считаешь? – едко спросил он.
– Нет. Но это место чем-то дорого тебе.
– Годами моего одиночества. И первым глотком свободы. Здесь мне не нужно было строить из себя кого-то, чтобы выжить и иметь кров над головой.
Он оглядел скромное убранство, не располагавшее местами для комфортной беседы, и вдруг опустился прямо на пол. А потом внимательно посмотрел на Данару. Таали мог сотворить хоть дюжину кресел – она не раз видела его дар в деле, – но не стал.
Иногда Таали смотрел так пристально, что Данара начинала сомневаться в своей ментальной защите. Прежде ни один солхари не мог прочесть ее мыслей, но жених был особенным. Она могла сесть на кровать или стул и смотреть на него свысока своего положения во всех смыслах. Но пропасть, разделявшая их, была и так слишком огромна, а она хотела ее сокращать. Поэтому без лишних колебаний Данара опустилась следом, совсем рядом с ним, расправив складки своего воздушного платья.
На мгновение показалось, что на лице Таали мелькнула одобрительная улыбка. Или победная? Сложно было сказать в полумраке, а когда он щелкнул рукой, чтобы тусклый светлячок взвился