Министры оживились, хваля ее за прекрасную, а главное, безопасную идею. Безопасную для всех, кроме меня.
Страшно было подумать, что Эйна потребует от меня за такую услугу. Это розовое чудовище сотворило себе репутацию богини, сошедшей с луны, но я прекрасно знал, какова она на самом деле. Эйна была гениальным психологом, это правда, но ни разу не сердобольным. У нее имелись свои причины спускаться на нижние уровни и копаться в людских головах. И ее пациентам о них лучше было не знать.
– Все, хватит с меня этого бреда про спасение утопающих соломинкой вместо моторной лодки! – Рикарда хлопнула по столу, встала и ушла под осуждающие взгляды министров.
Откровенно говоря, мне очень хотелось повторить за ней, но я должен был держать лицо. Ведь отчасти именно поэтому должность Главы Совета получил я, а не она. Я умел держать эмоции при себе, а спокойствие и рассудительность всегда подкупают.
Рикарда брала другим – она умела воспламенять окружающих своими идеями, как в древности, во времена революций и войн. Она зарекомендовала себя хорошим лидером и умела собирать единомышленников. И у нее была мощная кампания. Рикарда смотрела в инновации, в будущее, дальше, чем я. Смелее, чем я. Она пообещала увеличить площадь Парадиса – единственного нетоксичного острова планеты, чтобы не только люди с самых верхних уровней могли жить там, уйдя на пенсию, но и те, что с восьмого и седьмого. А жителям шестого она пообещала дать доступ в санатории, где элита проходила детоксикацию раз в год, поправляя здоровье. Рикарда заручилась огромной поддержкой в их кругах, и мне ничего не оставалось, кроме как пойти в противоположную сторону – защищать людей с нижних уровней. И в итоге моя взяла.
Когда собрание, наконец, закончилось и я вернулся в свой кабинет, ко мне заглянул Эванс. Сегодня он был в белом парике и бордово-золотом костюме, пошитом с музейных экспонатов. Впрочем, я бы не удивился, унеси его Эванс прямо с выставки. Его карие глаза горели, а пухлые губы сжались до ниточки, словно он боялся выболтать что-то важное. Так мой секретарь и лучший друг выглядел в моменты, когда находил либо острый повод для сплетен, либо еще что-то очень интересное, чем мог поделиться только со мной.
– В приемной ожидает посетитель, – произнес он и шепотом добавил: – Поистине удивительная персона!
– Я тебя умоляю, – простонал я, наконец позволив себе такую роскошь, как закатить глаза. Эванс один из немногих знал, как именно я поддерживаю уровень удовольствия, поэтому при нем я мог вести себя свободно. – Позавчера заявился мужчина, который требовал снять с производства плюшевых свинок, потому что их пуза выглядят так вызывающе, что его дети приклеили к ним соски из старой жвачки. А позавчера приходила группа поэтов, которые требовали сделать меланхолию позитивным чувством, потому что она дарит им вдохновение. Я насмотрелся слишком на многое, чтобы