Может, тут и неплохо, в этом их Лунновиле.
В приподнятом настроении я вернулась в свои покои и только там, в тишине и спокойствии, поняла, насколько вымоталась за эти пару часов. Я чувствовала себя мертвой от усталости, просто выжатой, как лимон. Словно каток и бульдозер станцевали на моем теле машинное танго.
Мягкая кровать показалась мне райским облаком. Я знала, что ради собственной безопасности надо скорее осваиваться в чужом мире, изучать его культуру, законы, а кроме них, еще и биографию бывшей хозяйки моего тела, но конкретно в эту минуту с трудом держала глаза открытыми. Очень хотелось спать.
И я заснула, едва добралась до подушки. Просто вырубилась. Закрыла глаза, а в следующую секунду открыла их в новом месте.
Это была больничная палата. Белые стены, медицинские приборы, на мониторах – кривые диаграммы. И тело на кушетке, оплетенное трубками. Мое тело!
Я! Это была я. Даже под кислородной маской я узнала свое лицо, сильно похудевшее и мертвенно бледное.
В синей казенной сорочке, с загипсованной ногой я лежала в окружении капельниц и выглядела так жалко, что хотелось разрыдаться. Как же жутко было смотреть на себя такую!
Я любила это тело. Красивое, отточенное диетами и домашним фитнесом, служившее мне верой и правдой больше тридцати лет, сейчас оно казалось изломанным, кукольным. Неживым.
Значит, я не погибла – впала в кому, а мою душу по странной прихоти богов перенесло в другой мир? Во сне же я смогла вернуться на Землю и навестить свою опустевшую оболочку?
Только сейчас я поняла, что парю под потолком и смотрю на все как бы сверху, а затем увидела свои руки – призрачные, будто сотканные из тумана.
В этот момент дверь в палату открылась. Вошел Олег. И не один. С Лидкой!
Как он мог! Как он мог заявиться ко мне в палату со своей шалашовкой! Совсем у моего бывшего мужа нет совести.
Возмущенная, я облетела предателей по кругу в надежде, что они почувствуют мое присутствие, а главное, мой праведный гнев, однако Олег и Лидка продолжали стоять возле больничной койки как ни в чем не бывало.
Так странно было ощущать себя призраком. Почти так же жутко, как смотреть на свое бессознательное тело со стороны.
– Как это случилось? – прохрипела мерзавка, которую я когда-то считала подругой. На лице у нее застыло какое-то кроличье, испуганно-тупое выражение. Только сейчас я заметила, что у Лидки неправильный прикус и передние зубы сильно выдаются вперед.
– Там был свидетель, – ответил Олег, комкая в руках одноразовую медицинскую маску. Одна закрывала его лицо, другую он терзал в руках с такой силой, что почти порвал. – Говорят, она бросилась под машину.
– Неужели?.. – ахнула Лидка, закрыв ладонью распахнувшийся рот.
– Да нет, – скривился Олег. – Просто выскочила на дорогу. Испугалась.
Он был взъерошен, мой изменник-муж. Его обычно гладко прилизанные волосы торчали торчком. То ли растрепались под шапкой, то ли он часто, нервничая, запускал в них