Кора метнулась к старой дыре в заборе, созданной когда-то дядюшкой Крисом, чтобы дети быстро попадали друг к другу в гости. Оказавшись по ту сторону забора, Кора ощутила вкус победы – она все еще могла в нее пролезть! Но приятные эмоции быстро стерлись. Им на смену пришел леденящий страх, приковывающий к земле.
Миссис Шарп была во дворе. Прямо перед Корой. Но соседку, прибежавшую на помощь, вдова не видела. Она больше вообще ничего не видела. Ее глаза были широко распахнуты, и в них навсегда застыло отчаяние.
Миссис Шарп была мертва.
Нет. Не так.
Миссис Шарп убили.
Она лежала в грязи, смешанной с кровью.
Чудаковатая вдова. Соседка. Миссис Шарп. Еще недавно она разбирала почту, вяло кивала на приветствие и ругалась с гувернанткой мальчишки, который забросил мяч в ее двор.
Еще недавно живая.
Теперь только труп.
Губы миссис Шарп были выкрашены самой яркой алой краской – свежей кровью, наполнявшей ее рот, как вино наполняет бокал. Ее тонкие ладони лежали на шее, видно, перед смертью она еще пыталась сдержать кровь, которая сочилась сквозь кривоватые длинные пальцы, пачкая их.
Кора задрожала. Мысли в голове проносились мимо, но лишь одно слово не находило выхода и заставляло не отрываясь смотреть на новую картину убийства.
Аконит.
Это был он. Несомненно. Кто еще мог сделать подобное?
Где-то вдали послышался крик отца. Но даже он не смог отвлечь Кору – девушка молча смотрела на труп, будто ничего вокруг для нее не существовало. Как не существовало и времени.
Кто-то подкрался сзади…
Кора не думала об опасности, пока ее не схватила чья-то рука, а другая рывком выхватила ее единственное оружие – каминную кочергу. Сердце оглушающе громко застучало, а воздух застрял где-то в легких.
Аконит!
Он держал Кору крепко, не давая пошевелиться. Она упиралась лопатками в широкую грудь мужчины, чувствовала, как напрягаются его мышцы.
От Аконита исходил давящий аромат мирры, сырой земли и воска. Совсем тонко ощущались и другие запахи: мускусный пот, дым и металл. Все сливалось в единую симфонию благоухания хаоса и смерти.
Страх куда-то ушел, но тревога еще ощущалась, когда взгляд рыскал в темноте, пытаясь выхватить лица прохожих. Все прежние страхи – перед Джоном в их первую встречу, перед родителями за увлечение расследованием – были сильны, но иррациональны, но когда тот, кто в действительности был способен нанести вред, находился в опасной близости, Кора не испытывала страх.
Она видела только носки своих сапожек, грязь на подоле отцовского пальто, пряди волос, которые спутанными пружинками падали на лицо. Она ощущала жар чужого тела, распаленного жуткой охотой.
Кора все еще не чувствовала времени, никак не могла заставить себя ожить, ощутить отсчет, который вел хронометр в ее комнате.
Тик-так.
Кора вдруг услышала время: тик – резкий