– Пожалуй, такой громила на роль противовеса сгодится.
– Это всё в прошлом, в прошлом! Теперь Кастратос – даже не мужик! Его и раньше не уважали, его боялись. Теперь его и вовсе презирать станут. Боров, он и есть боров, хоть в Африке, хоть на Бора-Бора. Ха-ха!
– Заладил ты: боров, боров… – пробормотал я, глядя как Гена, затушив сигарету о стену заведения, отправляет щелчком чёрный окурок точно в урну. Во мне пробуждалось смутное желание.
– А кто ж он, по-твоему? Боров – это кастрированный хряк. Такого порося чисто на мясо ростят, – выкурив сигарету, Гена, казалось, стал ещё бодрее, ещё веселее. – У борова гормоны мужские не выделяются, поэтому он и покладистым становится, и вес быстрее набирает. Всё это и Карлушу нашего ждёт. Спёкся Карлуша – не мужик! Но обидчику своему отомстить всяко-разно захочет, так что соображай порезче!
Мы направились обратно в клуб. Прямо перед дверьми, из-за которых долбила музыка, я придержал Гену за локоть.
– Подгонишь сигаретку? – спросил его чуть заискивающе. – Я её завтра выкурю.
– Держи сразу две, – волшебный серебряный портсигар распахнулся передо мной. – Ты занычь их подальше, до утра. Помни: с алкоголем – ни-ни!
Сидя за столом, тянул «отвёртку» бокал за бокалом. Рядом бухали, курили пацаны. Не зная куда заныкать Генины сигареты (в кармане сломаются, на столе замочатся), я сунул их за уши. За правым ухом сигаретина держалась отлично, другая же – из-за левого уха – постоянно выпадывала. Мне пришлось просто держать её в кулаке. Так и сидел, не помню как долго, пока вновь не увидел Жанну. К тому времени – где-то в четвёртом часу ночи (или уже утра?) – был я, как говорится, пьянее бидона с брагой.
Жанна отрывалась всё так же. Самозабвенно! По-прежнему этот мужик рядом с ней (барыга вшивый!) распускал лапы, танец их стал ещё откровеннее. Заметив меня, она не смутилась. Подмигнув, продолжала гнуться в такт музыки, сильнее ещё прижимаясь к своему кавалеру. Теперь мне казалось, что Жанна специально дразнит меня.
«Эта стервозина хочет, чтоб я её ревновал. Дудки!» Замахнув остатки рабоче-крестьянского коктейля, я машинально сунул в рот чёрную сигаретину. Откуда-то всплыл предо мной огонёк, и я прикурил. В голове неожиданно прояснилось. «И чегой-то крокодил на пьяну голову курить запрещал?» Но как только раздавил я в стеклянной квадратной пепельнице окурок, тут-то всё и началось!
Меня прибило! Я сидел сам не свой. Не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Дышал и то еле-еле. Душа словно была не в теле. Перед глазами туман. В черепушке дурман. Неожиданно взгляд сфокусировался на танцовщице, одной из двух go-go girl. Девочка-зажигалка работала на специальной висячей подставке прямо под потолком. Словно заворожённый, не в силах двинуться с места, наблюдал я её энергичные движения. А в голове крутилось: «До чего же я докатился? Здоровый парень – гири, бокс –