– Зайка, может, все же поменяешь свое решение? – супруге заискивающе заглядывал в глаза господин Рубинчик. – Надо приобщать молодых. А вдруг им понравится, и кто-то захочет поучаствовать?
– Знаю я их, – Сара, уперев руки в бока, стояла стеной. – Они же сюда развлечься явились. Позубоскалить и насорить. Мети потом. Нет, не пущу.
Супругам пришлось отойти, чтобы пропустить нашу семью. Дед, удивившись, что на ответственных рубежах стоит женщина, быстро взял дело в свои руки. Развернув Сару Леопольдовну в сторону зала, легонько подтолкнул ее по направлению к сцене, где дожидался аккомпаниатора черный рояль.
– И мышь не пройдет! – пообещал дед, закрывая спиной дверной проем.
Когда на первых двух рядах собралось человек двадцать жителей Медведково, Аркадий Матвеевич позвенел колокольчиком, привлекая к себе внимание. Перед режиссером стоял стол, украшенный букетом полевых цветов. Рядом с вазой примостилась бутылка с минеральной водой. В нервных руках Рубинчика трепетали листы сценария. Услышав «первый звонок», Сара Леопольдовна сорвалась с места с кипой бумаг в руках. Слюнявя пальцы, она отсчитывала листы с текстом и раздавала присутствующим. Нам с Ксюхой достался один экземпляр на двоих. Пес Полкан, вздохнув, улегся у наших ног.
Только господин Рубинчик в последний раз тряханул колокольчик и прочистил горло, собираясь говорить, как в дверях произошла заминка: дед грозно кого-то допрашивал.
– Что там? – нервным фальцетом поинтересовался режиссер. – Нам дадут работать или нет?
– Дадут-дадут, – в проходе появился Волков-младший. Следом за ним шло еще несколько человек. – Может, мы тоже хотим поучаствовать в спектакле.
Найдя меня глазами и поняв, что места рядом заняты – с оной стороны сидела Ксюша, с другой на полу развалился Полкан, Максим направился к третьему ряду и сел в кресло за моей спиной.
– Привет, красавицы, – скалясь в широкой улыбке, он поприветствовал нас с Ксюшей. Пес Полкан открыл один глаз, но тут же вновь задремал, решив, что чести подопечных ничто не угрожает.
Присутствие Максима меня смущало, я чувствовала, что он смотрит мне в затылок, отчего постоянно ерзала и не могла сосредоточиться на сценарии. Сунула его сестре.
Для неожиданных слушателей копий не хватило, поэтому господин Рубинчик решил не затягивать с чтениями, а устно изложить суть постановки. По своей извечной привычке, Аркадий Матвеевич говорил, красуясь. Делал акценты, повышая и понижая голос, рокотал или шипел. Увлекаясь происходящим в пьесе действом, выкрикивал реплики и театрально взмахивал руками. Его супруга слушала его с благоговейным вниманием. Она любовалась им. Вот что значат настоящие чувства. Хотела бы я через тридцать лет