Держи меня, соломинка!. Татьяна Абалова

бодро потопал назад. Размахивал клюкой и даже насвистывал что-то веселое.

      Следом за ним к скамейке пришли бабушки-дачницы с малолетними детьми. Их беспрестанная болтовня меня мало интересовала, поэтому я вернулась к корзине. Как только смолкли детские крики, на тропинке появилась парочка подростков. Сев так, чтобы их не было видно с дороги, принялись целоваться. Пятясь, я нечаянно наступила на сухую ветку. Раздавшийся «выстрел» испугал меня и встревожил парочку. Разглядев свидетеля их поцелуев, они сорвались с места и со смехом убежали к озеру.

      За те три часа, что я собирала желуди, кто только под дубом не побывал. Я уже перестала обращать внимание – за всеми не уследишь. Народ словно ждал, когда кто-то умелый соорудит скамейку, чтобы облюбовать ее, и превратить тенистый пятачок в любимое место отдыха.

      Наполнив корзину, я дождалась, когда все, наконец, разойдутся, и специально прошла мимо дуба, чтобы заглянуть в него. Забравшись на скамейку, пошарила в дупле рукой и… не обнаружила своей записки. Мало того, кто-то основательно почистил «почтовый ящик», вытащив веточки и солому. Утром я не обратила внимание, были они на месте или нет – быстро закинула письмо и ушла за желудями. Осталось только гадать, кто его забрал. Дам с детьми и старика я отмела сразу, а остальных заподозрила в соучастии Дубровскому.

      – Что ты здесь делаешь?

      Я обмерла от страха. Увлеченная размышлением, не заметила, как ко мне подкрались.

      – Да вот, желуди собираю, – откликнулась я, разворачиваясь и кивая на корзину. Передо мной стоял Волков-младший. В рабочем комбинезоне, в простой клетчатой рубашке, он напоминал рекламного героя советских времен, где рабочие искренними улыбками и крепким рукопожатием изображали дружбу с колхозниками. Максу еще бы сноп сена в руки дать.

      – Так желуди на земле нужно собирать, а не с дерева, – хохотнул Максим.

      Наклонившись, он поднял несколько и бросил в мою корзину. Заметив, что я намереваюсь спрыгнуть со скамейки, подхватил меня и снял, словно ребенка. Специально сделал так, чтобы, сползая вниз, я проехалась по его груди.

      – Может, сходим к озеру? – предложил Макс, мотнув головой. – Там красиво. Лягушки поют.

      Лягушки. Я улыбнулась, вспомнив, как мы с Волковым загорали на одном полотенце. Тогда тоже пели лягушки. Максим пытался сосчитать веснушки на моем носу. Смеялся и смотрел с обожанием. А кое-кому эти веснушки не понравились.

      – Ты же вроде на работе? – стоило вспомнить Андрея, как настроение испортилось. Дура я. Зачем столько терпела? Почему не видела, что не любит? Даже в мальчишке из детства было больше любви.