Для того, чтобы выживать в этом мире и дальше и успешно воплотить все мои планы, мне понадобится очень многое.
Во-первых, помощники и союзники. В одиночку тут точно не справиться. При этом не стоит полагаться, например, только на Ординаторов, или только на Дом Мэй. У них у всех свои мотивы и интересы, которые мне не до конца известны. Так что надо стараться лавировать между ними, не даваясь в руки.
Во-вторых – нужны будут ресурсы. Деньги, оружие, информация, артефакты Аракетов – всё, что может пригодиться.
В-третьих – какая-то база. Место, где я буду в безопасности, где можно будет укрываться самому, собирать единомышленников. В конце концов, где можно будет хранить свои вещи.
Но, пожалуй, ключевой ценностью является моя собственная сила. Это фундамент, на котором предстоит выстроить всё остальное. Какой прок от самых хитроумных планов, если сам я буду уязвим и слаб? Стоит мне умереть – и всё пойдёт прахом.
Вспомнились слова Акаманта.
Может, тебя и правда невозможно убить в бою. Но даже самого искусного воина можно застать врасплох. На пиру, в постели, в дороге. Нельзя предусмотреть всего.
Вот уж кто вынужден действовать без страховки. Он сумел выбраться из самых низов, а сейчас играет чуть ли не на равных с Великими Домами арранов, плетя сложнейшее кружево из интриг, договоров, сделок, взаимных уступок. Вот только сам он – лишь жалкий карлик, не способный даже самостоятельно ходить. Так что за всем набранным за долгие годы могуществом Дома Мэй скрывается очень хрупкая сердцевина.
Мне предстоит что-то подобное. Но я не льстил себе и смотрел на ситуацию трезво. В хитроумии я с Акамантом не сравнюсь. А самое главное – я чужак в этом мире, не знаю его писаных и неписаных законов и сотен нюансов, на которых Обрубок наверняка играет при построении своей теневой империи. Так что придётся делать больше упора на грубую силу.
На свой дар Ныряльщика. И на амальгаму.
То время, что мы потратили на неспешный пеший переход к Крысиному замку, я использовал не только для того, чтобы отсыпаться, отъедаться и заращивать многочисленные раны. На привалах я изучал свои новые возможности – уже более пристально, не торопясь, забрасывая Аму всё новыми вопросами, а временами ставя небольшие эксперименты.
Со стороны мои занятия большую часть времени напоминали медитацию – я просто сидел, прикрыв глаза и погрузившись в самосозерцание. Но временами творил странности, чем вызывал недоуменные, а то и насмешливые реплики со стороны Энки.
Например, когда я, тестируя состояние своего вестибулярного аппарата, упражнялся в жонглировании несколькими камешками. Или бросками тех же камешков пытался сбивать мелкие цели в десятках шагов от себя. Или балансировал на одной ноге на верхушке остроконечной скалы. Или в стиле Ван Дамма вставал на шпагат, повисая между двумя валунами.
Самое удивительное –