Относительно свободным было только возвышение в центре, представляющее собой каменный помост с несколькими толстыми столбами в центре. Этакое многофункциональное лобное место. Сейчас оно использовалось для аукциона – темнокожий тип в яркой одежде и с выкрашенными в рыжий цвет волосами, используя какое-то звукоусиливающее устройство, выкрикивал ставки, азартно указывая на людей в плотной толпе, окружавшей помост.
Я подошёл ближе, встал чуть позади основной массы зевак, неторопливо окидывая их взглядом – будто сканируя. Интерфейс амальгамы последовательно выдергивал из этой плотной людской массы контуры отдельных людей, их лица, какие-то другие важные детали – например, оружие.
– Триста пятьдесят пять таланов! Кто даст больше?! – надрывался аукционист. – Ну же, посмотрите только на это сокровище! Отличный скакун! Вы поглядите на эту мощь!
Он указал на взвившуюся на дыбы полосатую лошадь с жесткой и торчащей, как ирокез у панка, гривой. Помощники с трудом удержали её за узду, один из них едва успел отпрыгнуть, когда животное снова опустилось на все четыре ноги, гулко ударив копытами в камень. Скакун был не то плохо объезжен, не то просто испугался толпы. Скорее первое – выглядел он совершенно диким, а амальгамные линзы и моё второе зрение быстро обнаружили влияние игниса. Скорее всего, зверюга была поймана где-то в пустошах, и это был тот случай, когда игнис значительно усилил мутанта, но при этом сохранил его рассудок.
– Что?! Кто-то сказал триста восемьдесят? О, да это же почтеннейший Катон, да продлит Аранос его годы! Узнаю, узнаю вашу хватку, доминус!
Неподалёку от меня поднял руку знатный арран, одетый, мягко говоря, не по погоде в плотный расшитый наряд, напоминающий боярский кафтан, ещё и с меховой оторочкой. Рядом с ним стоял ещё один высокородный, помоложе. Их прикрывали четверо дюжих телохранителей в знакомой броне ортосов, разве что не такой богатой, как у Жнецов. Да и радиумных артефактов видно не было – только компактные самострелы и холодное оружие.
Кулаки мои невольно сжались, и я отвернулся, чтобы не выдать себя. Слишком свежи в памяти были дни, когда все арраны в подобных доспехах или в черной шипастой броне гракхов воспринимались как источники смертельной опасности.
Я продолжал искоса наблюдать за богатеями. До них было всего несколько шагов, а мой улучшенный слух позволял даже сквозь шум толпы разобрать их разговор.
– Триста восемьдесят – два! Кто больше?… – аукционист подержал театральную паузу и, наконец, сдался. – И великолепный дикий скакун уходит Евандеру Катону за триста восемьдесят таланов! Поздравляю с покупкой!
– Ну вот, говорил же! – обрадовался спутник Катона. – Выгодная сделка! Если объездить эту тварь для скачек на ипподроме, она будет стоить в десять раз