– Слушаю, Марьяна Эдвардовна, – раздался напевный голос ее секретарши Лады.
– Ладусь, сделай нам кофе, и побольше. И пирожных каких-нибудь принеси, у нас военный совет.
– Может, тогда еще колбаски, сыра и бородинского хлебушка? – предложила догадливая Лада.
– Умничка, все тащи! – Маря отключила переговорное устройство и повернула ко мне горящие хищным блеском глаза:
– Так, подруга, твой пасынок захотел войны. Он ее получит…
Глава 3
Как я оказалась в этом доме… часть вторая
Наш с Марьяной военный совет затянулся почти до полуночи, так как умничка Лада к колбаске, сыру и хлебушку добавила еще и бутылочку хорошего коньячка.
Зато результатом его стал листочек, на котором четким почерком подруги был расписан план действий, состоявший из двух пунктов. Вернее, трех.
Но третий пункт можно было исполнить только после первых двух, да и то через полгода.
Наутро отвратительно бодрая подруга растолкала меня ни свет, ни заря, и зычным голосом скомандовала:
– Подъем! Нам нужно к нотариусу.
Приученная отцом-генералом не спорить с такими четкими распоряжениями я подскочила с кровати. С космической скоростью привела себя в порядок, и вскоре мы уже ехали в нотариальную контору, где работал давний Марьянин поклонник, Леня Банников.
Увидев в окно нашу парочку, – широко шагающую, гренадерского роста и вызывающей уважение комплекции Марю и семенящую за ней, словно болонка на поводке, меня, – Леня выскочил из своего кабинета.
Выпихнул в коридор странную женщину, принявшуюся кричать, что сейчас ее очередь. С великими почестями провел нас с Марей к себе и усадил в кресла.
Вернее, Марю он нежно усадил, а мне просто ткнул пальцем, показывая, куда я могу пристроить свой тощий, совсем ему неинтересный зад.
Но я даже не обиделась, Леня при виде моей подруги разум теряет напрочь. Поэтому остальные женщины просто сливаются для него в одну серую массу. Даже такие красавицы, как я.
Пока Леня ворковал и нарезал круги вокруг моей подруги, я немного вздремнула в своем удобном креслице. Триста граммов коньяка, залитые с вечера в мою мелкую персону, не способствовали сегодня ни бодрости тела, ни активности духа.
Зная, что добрачные игры Лени затянутся надолго, я спокойно пристроила голову на спинку и закрыла глаза.
Разбудил меня голос Марьяны:
– Снежанка, давай свое завещание.
Не открывая глаз, я показала пальцем на сумку и снова уплыла в дрему.
В следующий раз пришлось открыть глаза, когда Маря совала мне в ладонь ручку, требуя поставить подписи на документах.
Все так же, не разлепляя глаз, я подписала там, куда она ткнула пальцем, и в третий раз провалилась в блаженное забытье.
– Вставай, подруга, – меня подхватили под руку и, провожаемые Лениным неудовлетворенным поскуливанием, мы погрузились в такси и поехали дальше.
– Эх, – вздохнула подруга, когда тощая фигура ее поклонника, махающего