– Комрады, я много работал. Вместе с товарищами по партии мы написали новую программу. В её основе заложены принципы пангерманизма, антисемитизма, требования проведения социальных преобразований и отмены Версальского договора. В связи с этим считаю, что наша партия должна называться более эффектно, например «Партией социалистов-революционеров». Я же пробормотал: «Ещё германских эсеров не хватало».
Тут вступил в дискуссию Юнг, принявшийся убеждать Гитлера, что по аналогии с австрийской, новая партия должна называться национал-социалистической немецкой рабочей партией. Он убедил будущего фюрера. В тот же день партия была переименована в «NSDAP». Вскоре мне выдали новый членский билет под номером тринадцать. Затем Гитлер и его коллеги по партии принялись обсуждать книги Ханса Гюнтера, автора работ о расовой теории о превосходстве «нордической расы». Эту теорию активно отстаивал Гитлер и молодой Альфред Розенберг, ставший в будущем одним из главных идеологов нацизма Третьего рейха. После этого Гитлер зачитал подготовленную им с Федером, Юнгом и другими мыслящими членами партии «Программу НСДАП», а также написанную лично им статью «Почему мы антисемиты». Сейчас я зачитаю некоторые выдержки, которые вошли в программу: «Почему мы антисемиты? Потому что евреи неспособны к конструктивной работе из-за их расового характера. Они паразиты и делают всё, чтобы завоевать мировое господство, включая смешение рас, оболванивание людей с помощью искусства и прессы, разжигания классовой борьбы и даже торговли женщинами. Германский национальный антисемитизм – вот главный принцип программы НСДАП и нашей борьбы за Германию для немцев!»
Все захлопали, застучали пивными кружками о стол, выразив бурю восторга. Я закинул тему создания боевых отрядов, которую ловко подхватил Эрнст Рем. Уже со следующего дня он очень резво принялся создавать подчинённые себе штурмовые отряды, получившие название SturmАbteilung (СА). Я указал Гитлеру на это.
– Смотри, Адольф, Рем тянет одеяло на себя. Тебе нужны твои отряды, а не его.
– Но мы же вместе делаем общее дело.
– Пока вместе.
– Я понял тебя, Алекс. Ты – боевой мозг нашей партии. Делай, а я поддержу тебя.
В это время в Мюнхен самостоятельно прибыли чекисты Грубеша и команда Михаила Азовкина. Все наши парни имели документы на поволжских немцев, что давало объяснение их акценту и некоторым пробелам в знании языка. Ничего, оботрутся, и через год их не отличишь от коренных мюнхенцев. Я голосовал за принятие новых членов партии, а затем работал с их анкетами.
– Адольф, я вижу этих парней в тех отделах, которые планирую создать. Половина из них профессиональные солдаты и полицейские, а половина – бюрократы – управленцы.
– Ты считаешь, что они подойдут? Дай мне их анкеты, я лично ознакомлюсь.
В противовес Рему я согласовал с Гитлером и создал две