Они оба стали друг против друга на дыбы, и я ждал, что начнется ожесточенный бой, но вдруг из темноты справа послышался горловой раскатистый голос:
– Из-за чего вы деретесь тут, дети? Успокойтесь. Оба животных, фыркнув с досадой, опустились на ноги, потому что ни лошади, ни мулы терпеть не могут голоса слона
– Это Двухвостка, – сказала полковая лошадь. – Я не выношу его. По хвосту с каждого конца! Противно!
– Я испытываю то же самое, – сказал Билли, подходя поближе к полковой лощади. – В некоторых отношениях мы с тобой походим друг на друга
– Я думаю, мы унаследовали это сходство от наших матерей, – заметила полковая лошадь. – Не стоит ссориться. Эй ты, Двухвостка, ты привязан?
– Да, – ответил Двухвостка и засмеялся во весь свой хобот. – Меня загородили на ночь, и я слышал все, что вы говорили. Но не бойтесь: я не перешагну изгороди.
Волы и верблюд тихонько сказали:
– Бояться Двухвостки? Что за вздор.
И волы прибавили:
– Нам жаль, что ты слышал, но мы говорили правду. Двухвостка, почему ты боишься пушек, когда они стреляют?
– Ну, – сказал Двухвостка, потирая одну заднюю ногу о другую совершенно так, как это делает маленький мальчик, декламируя поэму, – я не знаю, поймете ли вы меня.
– Мы многого не понимаем, но нам приходится возить пушки, – ответили волы.
– Я это знаю, знаю также, что вы гораздо смелее, чем сами думаете. Я – другое дело. Капитан моей батареи на днях назвал меня «толстокожим анахронизмом».
– Это еще новый способ вести сражение? – спросил Билли, который уже оправился.
– Ты не понимаешь, что это значит, но я понимаю. Это значит «между и посреди», и это мое место. Когда снаряд взрывается, я своими мозгами понимаю, что произойдет после взрыва; вы же, волы, не понимаете мозгами.
– Я понимаю, – сказала полковая лошадь. – По крайней мере, отчасти, но стараюсь не думать о том, что понимаю.
– Я понимаю больше тебя и думаю об этом. Я знаю, что мне следует заботиться о себе, я так велик; известно мне также, что когда я бываю болен, никто не умеет лечить меня; люди могут только прекратить выдачу жалованья моему погонщику, пока я не поправлюсь, а моему погонщику я не могу доверять.
– Ага, – заметила полковая лошадь, – вот и объяснение! Я доверяю Дику.
– Ты можешь посадить целый полк таких Диков на мою спину, а я все-таки от этого не буду чувствовать себя лучше. У меня достаточно знаний, чтобы тревожиться и слишком мало их, чтобы, несмотря на тревогу, идти вперед.
– Мы тебя не понимаем, – сказали волы.
– Да, не понимаете, а потому я и не говорю с вами. Вы не знаете, что такое кровь.
– Знаем, – возразили волы. – Это красное вещество; оно впитывается в землю и пахнет.
Полковая лошадь брыкнула, подпрыгнула и фыркнула.
– Не говорите о ней, – сказала она. – Думая о крови, я чувствую ее запах, а запах этот вселяет в меня желание бежать прочь…