– Так они расстались. Дед уехал обратно к Римме. Всё ей рассказал. Она его успокаивала, как могла. Говорила, что всё в жизни наладится, что дети подружатся, породнятся, потому что нельзя в злобе и ненависти жить. Хорошо бы им всем вместе разобраться в этом страшном недоразумении и сохранить сердечность, любовь, здравый смысл. Любовь ведь лучше ненависти. Она людям жить помогает. Бабушка не сомневалась в том, что Вера простит деда, потому что она добрая, хорошая. Она одумается, очнётся от потрясения, прозреет…
– А она не очнулась, не прозрела, не смогла победить отчаяние, поэтому и ушла из жизни так рано, – сказала Аня задумчиво.
– Я помню, как ты переживала и плакала, когда бабушка твоя Вера Матвеевна страшной смертью умирала, – Паша погладил Аню по руке. – Я тоже плакал тогда. Мы твою бабулю все любили. Она весёлая, жизнерадостная была, певунья. А пироги какие пекла, объедение.
– Пироги знатные у неё получались. Мама так печь не может, хоть и старается изо всех сил. А я и не стараюсь. Не дано мне это мастерство. Не успела я его перенять…
– Когда мы здесь жили и с тобой дружили, я ещё ничего про деда не знал. Узнал случайно, когда в Екатеринбург переехали. Родители ссорились, спорили о чём-то. Мама упрекнула отца в том, что он, как дед Купчик хочет двоеженцем стать и в жёны её родственницу взять. Родственницей оказалась твоя мама Надежда Михайловна Рахманова. Дед маме рассказывал про тебя и дочку Надю. Письма твои показывал, хвалил тебя.
– Приятно слышать. Нам дед писал редко, – сказала Аня с грустью. – Я все его письма храню. Их всего десять и открытка последняя с Первомаем.
– Дед после смерти Веры долго не мог оправиться. Заболел сильно, ноги отнялись. Потом поправился, повеселел, попросил его на поле отвезти. Лёг на траву, руки раскинул, запел негромко свою любимую песню и заснул вечным сном. Бабушка вам ничего сообщать не стала. Взяла с меня слово, что я когда-нибудь тебе обо всём расскажу при встрече. Расскажу, глядя в глаза. Вот я и рассказываю.
– Долго ты собирался с мыслями, Пашка.
– Ты, Анна Рахманова, была недосягаемой вершиной, горой Кайлас, к которой без разрешения не подойдёшь.
– Кто тебе сейчас разрешение дал?
– Время и дело деда. Ты ведь его из архива получила.
– Откуда знаешь?
– Сорока на хвосте принесла, – улыбнулся. – В архиве сказали, что выдали копию тебе и взяли подписку, что ты никому мстить на будешь. Значит, я могу быть спокойным за свою жизнь.
– Я бы на твоём месте не была такой уверенной. Ты забыл, что я – Лев?
– Ты – милая барышня Аннушка, моя первая настоящая любовь.
– А ты – моя… Обмен любезностями прошёл в непринуждённой, дружественной обстановке. Затем стороны подписали мирное соглашение…
– Дело деда