– Но, Рита, так нельзя… – потрясенно пробубнил Малеев – кажется, он начал соображать, что натворил. Пунцовая ранее физиономия приобретала цвет известки.
– Шевелись! – прикрикнула я. – Разговоров не будет! Хочешь права покачать? Ладно. Звоню ребятам из уголовного розыска, у них сегодня как раз паршивое настроение, и нужен подозреваемый. После беседы с ними тебя даже Елкина не возьмет. Вон отсюда! – вскричала я в порыве благородной ярости.
Малеев стал суетливо одеваться, что-то мямля под нос. Я удалилась в гостиную, терпеливо ждала его ухода. Ухмылялась Светка, добилась-таки своего. А что, товар неплохой, не просроченный, надо брать. Когда еще удастся? Витька Малеев, между нами, девочками, парень видный, не дурак, хотя субъект, надо признаться, скользкий. И где шесть лет назад были мои глаза, отдельная грустная тема. «Вот и встало все на свои места, – думала я, наблюдая за его метаниями по гостиной, куда он переместился. – Все недосказанности, сомнения, подозрения. Ранний приход с работы – и все выстроилось по ранжиру, стало простым и понятным».
– Послушай, дорогая, может, все-таки… – сделал последний заход добиться перемирия Малеев.
– Проваливай! – прорычала я. – А то, видит бог, я за себя не отвечаю!
Светка Елкина схватила Малеева за руку и потащила прочь из квартиры. Отметилось мимоходом: никакой гордости в современных бабах. Про мужиков и говорить нечего. Где те люди, что с боем брали Зимний и умирали на кронштадтском льду? Дверь захлопнулась. Наступила оглушительная тишина. Жить большого желания не было, но и в петлю не тянуло. Я на цыпочках вошла в прихожую, постояла у двери. Наверху сработал лифт, открылись двери. Странный сегодня день. Вернулась дрожь в коленках, поплыла голова. Я схватилась за стенку, чтобы не упасть. Появления Малеева ждать не приходилось, особенно в ближайшие часы. Светка возьмет его в оборот и своего добьется не мытьем, так катаньем.
Причудливо менялась жизнь – сознание не поспевало за событиями. Состояние ухудшалось. Возникла тяжесть в груди, чреватая новыми проблемами с дыханием. Я плохо помнила, как переодевалась в домашнюю одежду. Стащила с кровати скомканное постельное белье, вытряхнула подушки из наволочек, одеяло из пододеяльника. Потащила эту гору в коробку для грязной одежды, стала запихивать. Передумала, вынула обратно, стала утрамбовывать в помойное ведро. Именно так человечество, смеясь, расстается со своим прошлым. Потратила время, энергию, окончательно расклеилась. Бросила на диван подушку, завернулась в плед, уснула. Снилась полная белиберда, очнулась через несколько часов с распухшей головой. Доползла до аптечки, отыскала термометр. Других лекарств в доме не было. Градусник издевательски показывал 36 и 6. Но чувствовала я себя на все сорок. Что происходило?