Боец. С. Массери

могли бы быть братьями, ведь у обоих темно-каштановые волосы и квадратные челюсти. На вид им около тридцати пяти, только у мужчины, который ждал нас у лифта, есть усы. Пока он нажимает на кнопку, я понимаю, что, похоже, ни один из них не хочет смотреть на меня. Я оглядываюсь на медсестру, и она натянуто улыбается мне. Закатывая коляску в лифт, женщина поворачивает меня так, чтобы я не смотрела в стену, и я вижу, как два охранника из Адских гончих входят в лифт вместе с нами. Сейчас я бы отпустила какую-нибудь колкость, как обычно это бывает, но слова застревают у меня в горле болезненным комком. Меня отправляют из одной тюрьмы в другую.

      Мне не следовало подписывать этот контракт с Кроносом, ведь он был рассчитан на то, что я потерплю неудачу, но думать об этом слишком поздно.

      Мы выходим на втором этаже, и охранники ведут нас по нескольким петляющим коридорам. Проходим мимо палат с пациентами, и мое дыхание учащается, а сердце болезненно колотится за грудной клеткой под внезапным приливом надежды. Чем ближе мы подходим к двери, тем большее беспокойство поселяется в моей груди.

      – Стоять!

      Я хватаюсь за колеса, и мы резко останавливаемся, потому что я узнаю этот голос. Я думаю, медсестра тоже понимает, что происходит, потому что она не пытается заставить меня ехать дальше. Вместо этого она поворачивает меня так, чтобы я могла увидеть его.

      Аполлона.

      Его взгляд прикован ко мне, и пока он идет по коридору в нашем направлении, я могу рассмотреть, что под больничным халатом он одет в серые спортивные штаны, а за собой тащит стойку с подвешенной на ней капельницей.

      – Остановите его, – говорит появившийся словно из ниоткуда Цербер, и его лакеи начинают действовать.

      Они блокирует Аполлона прежде, чем у него появляется хоть какой-то шанс добраться до меня.

      – Уберите от меня свои гребаные руки! – Он отталкивает их, но его внимание сосредоточено только на мне, даже когда они хватают его, скручивая свободную руку. – Кора, ты в порядке?

      – Физически? – Мой голос звучит грубо даже в моих собственных ушах, и неудивительно, что он морщится.

      Один из парней снова блокирует его, пытаясь оттеснить назад.

      – Мы придем за тобой, я клянусь! – говорит Аполлон.

      – И ты знаешь, что тебя ждет, если ты это сделаешь, – хихикает Цербер.

      Рукой со скрюченными пальцами, напоминающими когти, он касается моей шеи сзади, впиваясь ногтями в кожу.

      – Все, что происходит, совершенно законно, Аполлон! Пришло время, чтобы ты наконец начал уважать порядок вещей.

      – Отвали, старик! – усмехается Аполлон. – Мы ушли, чтобы этот порядок вещей наконец изменился.

      – Вы безуспешно пытались сделать это в течение пяти лет. – Цербер пожимает плечами. – Думаю, мои шансы на успех явно выше.

      Мурашки пробегают по моей спине, когда охранники начинают грубо толкать Аполлона, а он отталкивает их, игнорируя тот факт, что одет в больничный халат, в его вену введена игла от капельницы, а сам он, скорее всего, все еще