Я так обрадовался, когда мне на помощь двух иеромонахов прислали (литургию мы начали каждый день служить). Один из них доносами и клеветой выжил меня, заняв моё место. При мне, например, власти вернули монастырю добротный дом архимандрита (тогда уже давно разворованный музей Красного Маяка), но мне в пост пришлось с председателем сельсовета коньяка выпить и сервилатом закусить при «скреплении» договора. Полетел владыке первый донос на меня. Тут ещё новый «папа» моей 8-летней дочери при мне крестик у неё с груди сорвал: «Что за бардак!» Вместо молитвы я всё это пытался водкой глушить, усугубляя своё положение.
Я хотел из Свято-Григорьева (Бизюкова) монастыря сделать обитель любви, но все, кого я когда-то спасал и поддерживал, кого мне владыка как старцу вручил во время их иноческого пострига, все меня предали. Все, как один. Мне обидно было: «Господи, почему вопиющая несправедливость такая!? Я же для Тебя старался! Почему епископ верит клеветникам!?» Не понимал я тогда: для Господа было важнее не монастырь поднять, а меня через «мясорубку», через «жернова» перекрутить и перемолоть. И ещё я понял одно на пути за Христом: хочешь Мне подражать? Имей своих Иуд, как Я, и чем больше, тем лучше. Слава Богу, не участвовал я во всеобщих ристалищах: кто первым добежит до уха владыки и что-то шепнёт, тот и прав. Очень не нравилось мне, что в Церкви было всё: амбиции, борьба за власть и деньги, карьеры и прочее. Только Христа там не было. Мне бы молиться за духовенство, а я начал криками правду резать. Христос же шептал мне в сердце, как апостолу Петру: Что тебе до них? «Ты иди за Мною» (Ин.21.22).
Меня отправили, слава Богу, на сельский приход в Осокоровку (храм в честь Святой Троицы). Бог дал мне возможность освоить послушание приходского священника. Там к 2000-летию Р.Х. хотел я пещерный скит сделать в старых каменоломнях, но владыка и благочинный только с этой идеи смеялись. Всё это так и осталось МАНИЛОВЩИНОЙ.
Первые ночи на приходе спал я прямо в храме на полу. Когда сильно взалкал, пришлось из кружки вытряхнуть пару гривен и купить хлеба с консервой сардин в масле. Потом дали комнату в общежитии, но без туалета. Пардон, «по-большому» приходилось в школьный туалет во дворе бегать, а «по-маленькому» – «до вітру». Сидишь над дырой, а тут школьники заходят: «Доброго ранку, батюшка!» Хорошо, что не «благословите». Но я был счастлив лепить приход по своему усмотрению, борясь с обрядоверием, переводя приход из «панихидно-акафистных рельс» на «литургические». Купался в Днепре по-прежнему круглый год, с детьми имена усопших на всех окрестных кладбищах переписали и литии служили (сёла и хутора Каховское «море» затопило