«Всё объяснимо, если учесть, что убийца не человек, а чудовище, – продолжала размышлять Луна. – По крайней мере…»
– По крайней мере, – сказала она. – У нас есть ещё три подозреваемых.
Но это уже было не совсем так. Ещё с самого утра между моряками ходили разговоры что Малыш Бат куда-то запропастился, он не появлялся на палубе, не было его и в отсеке с ремонтным материалом и в кают-кампании. Матросы даже спускались в трюм, подумав, что тот тайком решил приложиться к рому. Удэс косо поглядывал на Джуна, который с рассвета стоял за штурвалом и не с кем не разговаривал после вчерашнего. Почувствовав что-то неладное, юный капитан шепнул нескольким матросам заглянуть в каюту боцмана. И уже спустя пару минут с нижней палубы донеслись испуганные крики.
– Боже мой… – с трудом вымолвил Удэс прибежав на шум.
На полу, в луже крови лежало тело плотника. Грудная клетка была вся изодрана, выпячивая белые обломанные кости рёбер, а из вспоротого живота кровавой вязью вываливались спутанные кишки. Не сразу, но Удэс пришёл в себя.
– В твоей каюте, – обратился он к подошедшему боцману. – Теперь-то тебе не отвертеться сволочь!
Но тот был не меньше ошарашен от увиденного и запинаясь ответил:
– Это… это не я… господи, да меня же здесь не было с самого утра!.. К чёрту это всё! К чёрту этот корабль и его золото! Мне жизнь дороже, слышишь?! Я не знаю, что за чертовщина здесь происходит, но я сваливаю! – его оправдания, перераставшие в истерику, сопровождались медленными пятящимися шагами.
Затем уже стремглав Джун помчался на палубу и принялся во всю кричать матросам. Бледный как смерть он призывал всех бежать пока не поздно с этого проклятого судна. Точно в бреду, тяжело дыша от страха он каждого призывал к саботажу. Бедным морякам передалась его паника, серия убийств что не прекращалась уже порядочно измотала им нервы, так что было неудивительно услышать в этой толпе одобрительные возгласы. Очередная смерть друга из команды стала последней каплей чтобы вогнать всех в безумие. Это был как некий результат цепной реакции, и бомба хауса теперь была взорвана…
***
Начавшиеся крики и драки между матросами донеслись даже до карцера, в котором сидел Кай. Дверь, ведущая на палубу, внезапно распахнулась и он болезненно сощурился – свет что полился из проёма слепил его как крота. После столького времени в кромешной тьме, обыкновенные лучи солнца просто-напросто сжигали его глаза. Но затем дверь захлопнулась и по лестнице сопровождаемый скрипом досок кто-то спустился.
– Попросили тебя накормить, так что угощайся.
Этот человек поставил у решётки тарелку с цыплёнком. Но Кай даже глазом не повёл в сторону еды. Не шевелясь и не подавая каких-либо признаков жизни, он сидел на холодном полу прислонившись к стене. Его голова была