– Антуан Экзюпери говорил, что мы в ответе за тех, кого приручили.
– Я не знаю этого достойного человека, – произнёс виконт Ренельи.
– Он жил далеко, был мудрецом, воином, писал книги и защищал родину! Он давно умер, но люди до сих пор им восхищаются.
– Хорошо. Бери зверя. Как его зовут?
– Умка!
– Ты где остановилась?
– Я только что пришла. Денег нет. Мой питомец проголодался, вот и стала петь. Надо вернуть инструмент владельцу, отдыхающему на сеновале. Как бы я хотела оставить сеглер. Мне так понравилось на нём играть!
– Я поговорю с музыкантом, – сказал Алангиз. – Жить будешь в одной из снятых нами комнат.
– А там есть горячая вода?
– Я распоряжусь.
Вскоре Флора расчёсывала вымытые волосы, присев на мягкую кровать, занимавшую почти всю комнату. Закрыв лапой глаза, свернувшись клубком, на кровати спал Умка. Крошечная комнатка с одним окошком, возле которого пристроился небольшой столик с низким табуретом, мягкая кровать. Чего ещё желать? Флора блаженно потянулась. Так хорошо лежать, зарывшись в пуховые подушки, и ни о чём не думать.
– Спокойной ночи, Умка, наконец-то мы выспимся.
Флору разбудил громкий стук в дверь.
– Кто там? – не открывая глаз, спросила сонным голосом.
– Алангиз. Господину плохо… Нужна помощь!
«Хитар прав: нельзя жить с людьми, они не дают ни выспаться, ни поесть», – воспоминание об оборотне разозлило и разбудило.
Наспех одевшись, вышла в смежную комнату. Виконт Ренельи лежал поперёк кровати.
– Что с ним?
– Господина… предали. Он ранен. Останься с ним. Я поищу лекаря.
Флора решительно отстранила мрачного телохранителя.
– Я посмотрю, потом решим, что делать.
– Ты лекарка?
Девушка не ответила – аристократ тихо застонал. Спросила о самочувствии, но виконт Ренельи молчал. Флора осторожно развязала плащ и увидела, что грудь и правая рука в крови. Она ловко сняла окровавленную одежду и обнаружила две колотые раны. Жизненно важные органы, к счастью, не задеты.
Флора сбегала в свою комнату и принесла аптечку. Алангиз не сводил с неё глаз, сторожа каждое движение. Закончив перевязку, опустилась на скамью. Внимание привлёк телохранитель, прижимавший к груди левую руку.
– Так. А с тобой что?
– Ничего… царапина.
– Покажи, – не обращая внимания на вялое сопротивление, Флора сняла с Алангиза плащ и кожаный панцирь. Рукав рубахи набух кровью. – Хороша царапина! Если не перевязать, истечёшь кровью.
Перетянула руку ремнём, чтобы остановить кровотечение, и убедила лечь рядом с господином – благо постель огромная, на ней поместилось бы ещё два упитанных господина. Раненые задремали.
Прихватив заветную дедушкину тетрадь и несколько настоев, Флора пробралась на кухню. За время пребывания у очага никто из трактирной прислуги не появился.
Когда вошла с подносом, Алангиз грозно спросил:
– Где