– Коня мне, – выдал он, оказавшись на крыльце. Только теперь Адалин обратила внимание, как висит в некоторых местах военный мундир на исхудавшем теле. Казалось, точёные скулы мужчины стали ещё острее, а огромные голубые глаза на осунувшемся лице буквально врывались в душу, прорезая её насквозь.
– Я не могу дать вам коня, генерал! – она изменила интонацию, не выдержав такого пренебрежения. – Вы четыре дня пролежали в обмороке и свалитесь на первом же повороте! Вы не уедете отсюда, пока я или мой отец вас не осмотрим!
Глаза мужчины сверкнули злобным огнём.
– Да кто ты такая, чтобы спорить со мной, девка?! Меня ждут в столице и если я прямо сейчас не поеду, наживу себе проблем. А виновата в них будешь ты! – Он вплотную приблизился к девушке, в глазах которой одновременно читались обида и гнев.
Адалин перевела дыхание. Ей стоило большого труда усмирить злобу. Этот неблагодарный вояка смеет упрекать ее?! Она все дни напролёт только и делала, что выхаживала его! Нет, не на ту напал, генерал.
– Хорошо, – выдавила из себя девушка, отходя в сторону, чтобы не быть зажатой между свирепым мужиком и колонной крыльца, – только заберите свою амуницию. Отец сложил всё в чулане. Пойдёмте, я вас провожу, а потом выберем лошадёнку вам под стать, – Адалин дружелюбно улыбнулась, и не дожидаясь ответа, повела генерала обратно в дом. Она с усилием потянула поржавевшую задвижку тяжёлой двери и открыв её, пустила в темное помещение дневной свет, – Вон там, – она указала пальцем в сторону дальнего угла.
Генерал смерил её недружелюбным взглядом и прошёл внутрь. Девушка сделал вид, что тоже собирается зайти, но через секунду тихонько вернулась обратно и встала, ожидая, чтобы мужчина прошёл как можно дальше.
– Я ничего не вижу, – только и успел сказать тот, но повернувшись в поисках сопровождающей, заметил лишь, как свет стремительно покинул комнату. Дверь резко захлопнулась, а скрип засова сообщил, что открыть её теперь будет не так-то просто. Генерал не успел сообразить и когда подбежал к выходу, спотыкаясь о что-то непонятное, лежащее на полу, со всей силой врезался в дверь. Действия свои он сопровождал раскатистой нецензурной бранью.
Только теперь Адалин ощутила, как пульсируют вены у неё в висках. Она сотворила что-то такое, от чего у неё и у её отца могут возникнуть большие проблемы. Но она не могла поступить иначе. Пациент слаб и мнит о себе не весть что. Если же он не желает, чтобы она его осматривала, пусть ждёт доктора.
Девушка сидела, прижавшись спиной к двери, и выслушивала смачные оскорбления в свой адрес. Периодически они сопровождались сотрясением от очередного толчка. Адалин надеялась лишь на то, что её узник за четыре дня обессилил настолько, что тяжёлая дверь чулана ему не поддастся. Если же она ошибалась – спаси ее Боже…
– Генерал, пожалуйста, не тратьте силы! – взмолилась она после серии толчков. – Вы измучаете свой организм!
– Ты что, ещё здесь? – донеслось с другой стороны. – Ох, я тебя измучаю, дрянь. Ты у меня будешь