Ну, про седину, конечно, он загнул. Серебристые волоски только еще начинали кое-где проглядывать на отцовских висках, несмотря на то что экстремальных ситуаций в полетах случалось немало. Но отец об этом рассказывать не любил.
Иногда подобные откровения прорывались у пилотов за «рюмкой чая», когда отец приглашал экипаж на дружеское застолье. Чуткие Витькины уши, как локаторы, ловили каждое слово, каждую незнакомую ему фразу, каждую байку или анекдот в разговоре взрослых. И хоть отец иногда строго поглядывал на него, делая выразительные знаки кивком головы – дескать, шел бы в свою комнату, но Витька, будто не понимая, только морщил нос и начинал нарочито раскачиваться на стуле, словно к сиденью прилип.
Дядя Коля заступался за него:
– Ну что ты парня из-за стола гонишь? Себя-то вспомни. Что мы тут такого крамольного говорим? – А потом, обращаясь уже к Витькиной матери, с какой-то по-детски глуповатой улыбкой просил: – Возьми-ка, Любушка, гитару и сыграй нам что-нибудь для души. – И первым начинал запевать, но не с куплета, а с припева:
Пора в путь-дорогу,
Дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю идем.
Над милым порогом
Качну серебряным тебе крылом!
При этом лицо у дяди Коли напрягалось от прилива чувств так сильно, словно сам он в этот момент сидел за штурвалом – нет, не маленького вертолета, а огромного лайнера.
На вертолете Витька летал не раз. А вот для Тошки, как в классе все называли Антона, – это, конечно, было неописуемой экзотикой. Отца у Тошки не было. Мать работала поваром в столовке. Для него и на машине-то прокатиться – еще тот драйв! Когда отец вез их с Тошкой в тот маленький районный городок, где они жили раньше, друг во все глаза по сторонам смотрел. И сейчас вон какое лицо блаженное! Хороший он все-таки парень. Не смотри, что такой же худой, как и он, Витька. Зато в математике сечет что надо! И книг много читает. О чем ни спроси – всё знает. В классе его за это все сильно уважают.
Витька взглянул на друга. Тот, подставив и без того смуглое лицо солнцу, кайфовал. Вот-вот задремлет. Но пока не до расслабона. И, взяв в руки сухую соломинку, Витька пощекотал ею Тошкин нос. Тошка чихнул и открыл глаза.
– Давай, Тош, палатку ставить да лодку приготовим для завтрашнего перехода по порогу.
Друг, как по команде, вскочил, понимая, что тут, на природе, Витьку нужно слушаться беспрекословно. Он-то, Витька, с четырех лет с отцом по лесам да по болотам шастал. Словом, до мозга костей лесной человек. И костер развести, и палатку поставить, и дров наколоть, и спиннинг кинуть для него – раз плюнуть. Мама это знает.