Я вышла из-за спины подруги, и поздоровавшись, проговорила:
– Дядь Слава, неужто не признал? Полина я, деда Ивана внучка…
Мужичок распрямился, сдвинул кепчонку на затылок и протянул с некоторым удивлением, оглядывая меня с ног до головы:
– Эвона… Какая красавица-то выросла! Тебя и не признать сразу-то… Совсем городская стала. – И тут же, будто спохватившись, виновато проговорил: – Ты уж извини, Поленька, что на поминки к деду не явился. Я сейчас при месте, а служба такая, сама понимаешь, не на кого оставить объект.
Он с какой-то гордостью произнес последнее слово «объект», что наводило на мысль, что работой своей он доволен, и даже горд. Я, пряча усмешку, ответила:
– Ничего страшного, дядя Слава. Мы вот тут тебе принесли кое-чего, так помяни деда. – И я протянула ему небольшой сверток, который так кстати захватила с собой, идя на кладбище.
Дядя Слава, приняв сверток, потянул носом и проговорил:
– Спасибо, уважили… – Но вид имел при этом какой-то не очень радостный.
Тут встряла Валька:
– Дядь Слав, прости, водки не принесли. Как-то не подумали… – Голос почти виноватый.
Мужичок замахал на нас руками.
– Какая водка!! Девки, вы чего… Я ж на службе…
Но в его словах я не услышала искренности, хотя, он очень старался. Вообще-то, я не помнила, чтобы хоть раз видела его пьяненьким. Но, кто его знает теперь? Время идет, все меняется.
Дядя Слава несколько суетливо стал убирать свою берданку за плечо, а сверток под мышку, приговаривая:
– Чего это мы тут стоим? Айда за мной… Я сейчас чай вскипячу. Поговорим, покалякаем. А то одному тут совсем тоска. Я было газеты приноровился здесь читать, да только в тех газетах одно сплошное расстройство. И, опять же, служба… Обхожу каждый час территорию, за порядком гляжу. Все, как полагается…
Мы направились за ним, а мне почему-то сделалось тоскливо. Разбираться в смене своего настроения было некогда, но я уже начинала жалеть, что мы сюда пришли, и стала поглядывать на Вальку со значением. Подруга делала вид, что моих взглядов не замечает. И я смирилась. Пускай все идет, так, как идет.
Дядя Слава завел нас в свою коморку, которая, судя по всему, раньше служила дворницкой, и была расположена в полуподвальном помещении. Потолки здесь были высокими, сводчатыми, стены широкими, никак не меньше полутора метров, и сложены из больших камней белого цементного известняка, издревле добываемого в этом районе. Такое помещение, пожалуй, и бомбовый удар выдержит. Небольшое окошечко под самым потолком, старенький топчанчик, застеленный аккуратно чистеньким одеялом, деревянный добротный стол, с краю старенький электрический чайник, две чашки, накрытые чистой салфеткой, две табуретки, в углу печка-буржуйка. Три довольно крутые ступеньки вели вниз, и рядом стояла старая, слегка погнутая эмалированная темно-коричневая миска, надо