Княжна удивленно смотрит на Таню.
У той щеки пылают, глаза горят, губы вздрагивают.
– А на тебя он, меж тем, свои буркалы частенько забрасывает, – не могла не заметить ты этого.
Глаза княжны, широко, с недоумением раскрывшись, глядели на говорившую.
– Ну, да обойдется теперь, как старый князь глаза ему открыл, каков он на самом деле есть добрый молодец! – продолжала Таня.
В ее голосе слышались злобно-насмешливые ноты.
– Кто же это такой? – низким шепотом, с тем же недоумением в глазах спросила княжна.
– Ишь, какая ты, княжна, недогадливая! Уж скажу тебе, – угожу али нет, – не ведаю: кому быть иному, как не Якову.
Горевшие злобным огнем глаза сенной девушки так и впились в княжну Евпраксию.
– Якову? – повторила та. – Но как же ты говоришь без роду без племени? Ведь он нам с батюшкой родней приходится!..
Таня злобно усмехнулась.
– По забору по княжескому он в родне состоит с тобой, княжна, и с князем, твоим батюшкой!..
– Что ты, Танюшка, несешь что-то несуразное?.. – перебила ее княжна. По какому такому забору?..
Не спуская с княжны пытливого взгляда своих горящих глаз, начала Таня передавать ей узнанную ею новость о том, что Яков Потапович подкидыш, найденный под забором княжеского сада у калитка, которая ведет на берег Москвы-реки.
Как ни старался князь Василий сохранить от всех в тайне разговор с Яковом Потаповичем в день его рождения, когда он передал ему его родовой тельник, не мог он этого скрыть от любопытной челяди, и пошла эта новость с прикрасами по людским и девичьим.
Шепотком, за тайну великую передавалась она из уст в уста и, как мы видели, дошла до княжны Евпраксии.
В конце этого рассказа Танюши и прервала беседу девушек своей воркотней проснувшаяся Панкратьевна.
Обе девушки, как мы видели, замолчали.
Княжна задумалась под впечатлением услышанной новости: жаль ей стало Якова, которого она с самого раннего детства привыкла считать за родного.
«Каково ему-то, бедному сиротинке!» – думалось ей.
О чем задумалась чернобровая Таня – как решить?
Довольна ли была она своим наблюдением над княжною, успокоившись, что в ней не будет для нее опасной соперницы, что не любит княжна Якова Потапова настоящею любовью, тою любовью, от которой готово разорваться на части ее бедное сердце? Задумалась ли Танюша о способе привлечь к себе своего кумира, приворожить его к себе на веки вечные, потому что смерть краснее, чем жизнь постылая, без любви, без ласки его молодецкой, с высокомерной его холодностью при встрече и беседе?..
А как избежать этих желанных встреч при жизни под одною кровлею?
Несколько времени длилось упорное молчание.
Танюша первая прервала его.
– А Панкратьевна и впрямь права: спать нам пора, княжна, – встала