Казалось бы, какая им была разница, умрет Василий мирянином или монахом? Столь странное поведение находит только одно логичное объяснение – если вспомнить, с какой ненавистью относились к монашеству Вассиан Косой и прочие еретики. А ведь Андрей Старицкий через жену Ефросинью породнился и с Косым, и с окружением Елены Волошанки. Дошло до того, что Андрей и Воронцов принялись вырывать у митрополита монашескую ризу. Даниил усмирил их только угрозой проклятия: «Не благословляю вас ни в сей век, ни в будущий!..» После этого пострижение пришлось производить спешно. В суматохе обнаружили, что забыли мантию для нового инока, и троицкий келарь Серапион отдал свою. Великий князь Василий, ставший иноком Варлаамом, ушел в мир иной.
Митрополит сам омыл его тело и облачил в монашеское одеяние. Но и он тревожился о будущем. Прибрав покойного, вывел в «переднюю горницу» братьев государя и снова, уже в третий раз (!) привел их к присяге верно служить наследнику и его матери, не изменять им ни словом, ни делом и «не искать великого княжения». Причем Юрий Дмитровский упирался, пытался уклониться от целования креста. Но митрополит и поддержавшие его бояре настояли на клятве. К аналогичной присяге Даниил привел всех собравшихся и лишь потом пошел к Елене сообщить о смерти мужа…
На похоронах скорбела и рыдала не только вдова. Ей вторила вся Русь. Василия Ивановича любили, жалели о нем. Русские источники единодушно называли его «добрым», «ласковым». А отношение простонародья кратко и образно передал летописец: «Дети хоронили своего отца» [108]. Отныне их государем стал несмышленыш Иван. Он и начал свое служение. Еще не осознанно, символически. Уже через несколько дней после отцовских похорон малыш принимал гонцов от Крымского хана, «подавал им мед» [99]. То есть, сидел на престоле под присмотром опекунов. От его имени говорили нужные слова, подносили угощение.
Хотя Василий Иванович был прав, и место на этом престоле оказалось чрезвычайно опасным. Миновал лишь месяц, как обнаружился заговор. Летопись сообщает, что боярин Андрей Шуйский «помысли к князю Юрью отъехати, и не токмо отъехати, но и на великое княжение его подняти» [109]. В московском доме Дмитровского князя собирались его сторонники. Обсуждали, что присягу маленькому Ивану вынудили силой. Что новый государь и его опекуны должны были дать Юрию взаимную присягу соблюдать его права. А если не дали, то клятва недействительна. Отметим, что такое понимание взаимных обязательств вассала и сюзерена было совершенно не характерным для Руси. Оно соответствовало западной традиции. Обоснование для мятежа подводили или дипломаты, знакомые с европейским правом, или «многие