– Да ну на фиг? – удивился я. – Чего-то припоминаю… А откуда она там?
– Не знаю, как она там оказалась, и, собственно, подписи, удостоверяющей авторство Мухи, там нет, но есть намеки на кучу известных мне фактов, – многозначительно произнес Хаймович. Наш орел гордо поднял нос и вытянул шею.
– Да ладно, Хаймович, не дуйся, – сказал я примирительно, – сто так сто… Нам что, жалко, что ли?
– Я в снисходительности не нуждаюсь, – закипел Хаймович. – Возьмите и сами почитайте этот дневник! Убедитесь в моей правоте. А впрочем, вот вам доказательство.
И с этими словами он потянул из ножен нож и полоснул себя по кисти. Кровь мигом окрасила руку и закапала на бетонный пол, сворачиваясь пыльными каплями. И, пока мы с Федей ошарашенно пялились на сдуревшего старика, он вытер правой рукой левую и поднес ее нам под нос, показывая свою грязную окровавленную руку с розовой полоской свежего шрама.
– А нам голову морочил, что мутанты долго не живут.
– Кончай, Федя, его злить, а то он голову себе оттяпает в доказательство.
– Вот уж не дождетесь! – рассмеялся Хаймович, и обстановка разрядилась.
– Понимаю, – сказал Косой, провожая взглядом руку со шрамом, – такое лекарство будет подороже автомата.
– Конечно! Это жизнь, долгая жизнь. И ради такого средства я и тащил вас на четвертый этаж. Теперь вы понимаете?
– А то!
– Вот и ладушки, а теперь давайте бодрой рысью обследуем этаж, а то, боюсь, мы тут надолго застряли.
И мы затрусили дальше. Толстый-2 ныть перестал и спешил за нами. Любопытство было сейчас его основным чувством, он всё силился понять, чего это мы делаем. Кабинеты мелькали перед глазами. Были там какие-то твари в колбах. Одна из них мне запомнилась. Высокая девичья грудь, да и мордашка ничего, только ноги подгуляли. Не было у нее ног – лишь толстый хвост, покрытый чешуей. Косой потыкал в нее пальцем и спросил у Хаймовича:
– А как?
– Да вот так, – улыбнулся Хаймович, – ей свои Ихтиандры предназначались, а не люди.
Рядом в колбе с раствором сидел такой же, только самец, без первичных половых признаков.
– Икру они метали, что ли, как лягушки? – сказал с сомнением Федя.
– Сомневаюсь, судя по молочным железам, они все-таки млекопитающие.
Добежав до конца коридора, где, судя по нижнему этажу, обычно устраивали зверинец с клетками, мы обнаружили, что пол усыпан землей, причем, чем дальше от входа, тем толще становился ее слой, достигая в конце концов потолка.
– Стоп, – сказал Хаймович, – как бы не обвал это был. Хотя мне почему-то кажется, что это нечто другое…
Я поворошил ботинком землю. И действительно, земля рыхлая, такая встречается возле крысиных нор, а в больших