Глава тринадцатая
Рано утром, когда на улице было ещё темно, сквозь сон, Василий услышал, как напротив их избы послышался шум голосов, а затем в тесовую калитку кто-то громко постучался. «Кого это холера принесла ни свет ни заря!» – подумал он и стал спускаться с печки на пол. К этому времени проснулись уже и отец с матерью. Не успел ещё Иван Васильевич зажечь керосиновую лампу и перейти из горницы в куть, как из неё послышался гулкий стук по оконному стеклу. Иван Васильевич отодвинул шторку, поднял повыше лампу, и по другую сторону окна заметил наглую физиономию милиционера Зайчикова. «Кто там, тятя?» – спросил Василий, стоя в дверном проёме и натягивая на себя зипун. «Волостной милиционер требует, чтобы мы открыли калитку. Опять, наверное, с обыском пришёл? Чо ему от нас надо? Мы же не кулаки, а середняки. Всё, что могли – отдали. И так, кроме семенного зерна не осталось больше ничего», – возмущённо произнёс Иван Васильевич и добавил: «Ладно, пойду узнаю». А в это время стук по тесовой калитке всё усиливался и усиливался. «Пойду и я с тятей», – подумал Василий и стал доставать с печки пимы. Проснувшаяся на полатях Мария тихо спросила: «Ты куда собираешься? С тятей в лес?». «Никуда мы ни едем. Спи», – успокоил он сестру и обув пимы, выскочил на крыльцо. Евдокия Матвеевна хотела, было, остановить сына, но не успев, перекрестилась на образа и тихо произнесла: «Защити и помилуй ты нашу семью от этой нечисти. Спаси моего любимого сыночку от рук их поганых и помыслов страшных».
Когда Василий оказался на улице, сквозь чуть брезжащий рассвет, он заметил во дворе две санные повозки и рядом с ними несколько человек, которые громко кричали на Ивана Васильевича. «Ты, что, старый, оглох? Битый час стоим под воротами. Нам ведь ни только ваше барахло вывозить надо, но и других несознательных граждан. А чтобы мы много времени не теряли на поиск захоронок, лучше будет, если сам скажешь, где спрятал зерно», – рычал райпродкомиссар Коротков Афанасий. «Нет у нас больше никакого зерна. Вон только семенного в амбаре немного осталось», – спокойно ответил Иван Васильевич. «Врешь, старый мерин! Есть у тебя где-то ещё хлебушек. Ты думаешь, у нас тайных глаз и ушей нет? Ошибаешься, чалдон бородатый!» – наступал продкомиссар. «Ты чо на тятю взъелся? Сказано тебе, что боле зерна нет, значит, нет. Мало ли что вам ваши холуи нашепчут», – заступился Василий за отца. «А ты, колчаковский прихвостень, вообще молчи! С тобой отдельный разговор будет. Если будешь встревать и мешать нам справедливые действия производить, то мы тебя уже сегодня арестуем и в концентрационный лагерь отправим. Пусть там с тобой разбираются. Ишь, манеру взял, встревать не в своё дело», – пригрозил Зайчиков. «Это не только дело тяти, но и моё. Мы одна семья», – спокойным голосом ответил Василий. «Мы ещё посмотрим, где твоя семья находится», – не уступал